Эрнест Катрель - История неустрашимого капитана Кастаньетта [На рус. и фр. яз.]

Капитана сразу же окружили.

— Не приближайтесь!.. Не подходите, тысяча миллионов чертей! — вопил он. — Подальше, подальше, не то я отправлю вас на крышу куда быстрее, чем вы спустились вниз! Ах ты, Боже мой! Вы хотите обесчестить славный французский порох, заставив его бороться с французами? Нет, не выйдет! Это я, капитан Кастаньетт, вам говорю: ничего у вас не выйдет!

Странное создание без рук и без ног вынырнуло наружу, этот бесформенный обрубок непонятно каким образом стал крутиться в бочке, используя для защиты обломок деревянной ноги. Даже самые храбрые и решительные попятились. Они не могли понять, что за фантастическое существо вот так вращается в темноте, почему в нем нет ничего человеческого, кроме голоса, да и голос-то тоже сильнее грома…

Кастаньетт тем временем погрузился в порох до подбородка, а горящая трубка так и осталась торчать у него изо рта. Трубка пыхтела и то и дело вспыхивала, бросая странный свет на серебряную маску, украшенную драгоценными камнями. Каждый вздох Кастаньетта оживлял огонь в этой огромной трубке, и металлическая маска то сверкала под его лучами, то, когда огонь угасал, исчезала в кромешной тьме, наводя на мысль, что перед глазами людей, столпившихся вокруг бочки, отнюдь не человек, а какой-то выходец из иного мира. У самых смелых задрожали коленки и душа опустилась в пятки…

— Даю вам две минуты на то, чтобы собраться с силами и прокричать: «Да здравствует Император!» Если хоть один из вас усомнится в необходимости этого, я роняю в порох трубку и…

Тридцать луженых глоток разом выдохнули: «Да здравствует Император!», — несмотря на то что каждому казалось, что увиденное и услышанное парализовало его и ему больше никогда не удастся воспользоваться собственным языком. Потом они, пряча глаза друг от друга, выскользнули за дверь и пустились наутек, но продолжали кричать: «Да здравствует Император!», пока не оказались далеко за крепостными стенами.

Домениль повстречался с беглецами на лестнице и успел хорошенько отделать кое-кого своей тростью, хотя, правду сказать, их уже не надо было торопить, они и сами хотели как можно скорее оказаться подальше от проклятой крепости. Зато сам Домениль очень спешил: отделавшись от вражеского посланца, он вспомнил о том, какой приказ отдал Кастаньетту, и настолько быстро, насколько мог со своей деревянной ногой, помчался к подвалу, чтобы помешать произойти катастрофе.

— Кастаньетт!.. Остановись, Кастаньетт! Это я, Домениль! — кричал он, задыхаясь. — Где ты? Где же ты?

— Я здесь, мой генерал. Вы пришли как раз вовремя.

— Чем ты тут занимаешься?

— Принимаю ванну из пороха, чрезвычайно полезную для моего расстроенного здоровья. Перед тем как вы появились, я как раз собирался немного разогреть эту ванну, выплюнув туда трубку.

— Не смей делать глупостей!.. Наоборот, держи свою трубку в зубах покрепче. Выбирайся потихоньку из бочки и следуй за мной.

— Глубоко сожалею, что не могу повиноваться вам, мой генерал, но и последовать за вами не могу никак: обе мои ноги сломаны.

Взволнованный донельзя Домениль совсем забыл, что обе ноги у Кастаньетта деревянные.

— Как?! Они сломали тебе ноги?! Разбойники!.. Негодяи!.. Ну, они дорого нам за это заплатят!.. Погоди, дружок, я сейчас пришлю к тебе хирурга.

— Если вам безразлично, кого позвать, мой генерал, я предпочел бы столяра: он разок проведет рубанком, забьет несколько гвоздиков — и все мои раны тут же исцелятся.

Домениль от души расхохотался, поняв свой промах, и десять минут спустя славного Кастаньетта уже с торжеством несли по двору крепости, а маленький ее гарнизон приветствовал его криками и овациями.

Дорогие мои дети, вы, конечно, читали в своих учебниках истории и других серьезных книгах об этом периоде жизни Франции, более славном для побежденных, чем для победителей. И, наверное, вы, как и мы все, были взволнованы, когда узнали об этих бедствиях и страданиях, наверное, как и мы все, не могли не восхищаться Наполеоном в момент его падения.