Эрнест Катрель - История неустрашимого капитана Кастаньетта [На рус. и фр. яз.]

Именно в Венсенне эти славные обломки Империи и узнавали о происходивших в 1813–1814 годах событиях — таких героических и таких печальных. Здесь они услышали об измене и отступничестве Австрии и Пруссии; о битве под Лютценом (2 мая 1813 года); о сражении под Бауценом (20 мая); о трагической кончине славного генерала Дюрока (22 мая 1813 года); о развязке кровопролитных боев на улицах и в предместьях Лейпцига (19 октября 1813 года); о том, как утонул, пытаясь переплыть верхом реку Эльстер, маршал Понятовский (19 октября 1813 года); о потере Испании; о капитуляции Данцига и высылке, вопреки условиям договора о капитуляции, двадцати тысяч его защитников в Сибирь; о предательстве Мюрата; о победе при Бриенне (29 января 1814 года) и разгроме русского войска у Шампобера (10 февраля); о триумфах при Монтеро, Монмирайле, Шато-Тьери; о печально известной битве при Фер-Шампенуазе и капитуляции Парижа (30 марта 1814 года) — словом, обо всех разрушительных победах и славных поражениях того времени…

Домениль с горечью наблюдал за тем, как иностранцы окружают его крепость.

— Честное слово, генерал, мне кажется, что сейчас может исполниться самое горячее мое желание. Я теперь ни к чему не пригоден, и от всего происходящего траур поселился в моей душе. Но мне всегда хотелось знать, какие чувства испытывает человек, взлетая на сотню футов в воздух. Поскольку я уверен, что в ваши намерения совершенно точно не входит распахнуть пошире ворота перед этими горлопанами, которые так грубо требуют впустить их, я попросил бы вас… Впрочем, нет, вы не захотите…

— Да говори же, говори, чего ты хочешь? — нетерпеливо спросил Домениль.

— Нет, может быть, это заставит вас отказаться от собственных намерений… Нет, наверное, моя просьба покажется вам чересчур нескромной…

— Ты что, хочешь взорвать порох, что ли?

— Генерал, вы читаете в моем сердце, как в открытой книге! Если вы подольше поговорите с этими бешеными, а потом позволите им войти да пройти подальше, я обещаю вам сыграть в их честь такую музыку, что запляшут даже самые ленивые: что-то вроде грома с молнией под аккомпанемент извержения Везувия…

Некоторое время шли переговоры. В конце концов генерал решил уступить другу почетный пост, который приберегал для себя самого.

Прежде чем начать действовать, Кастаньетт решил поближе познакомиться с противником и поднялся на крепостные стены.

— Эй, вы, там внизу! — крикнул он, обращаясь к прусскому офицеру, который волновался, казалось, еще больше, чем остальные. — Чего вам надо?

— Черт побери! Чего надо? Чтоб открыли!

— Плохо слышу! Чтобы вскрыли? Что? Живот?

— Чтоб открыли ворота, говорю!

— А-а-а… Тогда вы явились не по адресу! Постучитесь в другом месте!

— Позволь теперь действовать мне, — сказал Кастаньетту генерал Домениль, спускаясь вниз. — Возвращайся-ка на свой пост, а я пока приму чрезвычайного и полномочного посла, которого прислали ко мне союзники…

Посланец пруссаков вошел в маленькую калитку.

— Могу ли я узнать, сударь, что привело вас, да еще с таким вооружением, к стенам Венсеннской крепости?

— Мы пришли потребовать сдачи этой крепости, а в случае отказа…

— Какой может быть разговор об отказе! Я думаю, вы пришли, имея на руках приказ о том, чтобы я открыл ворота?

— Естественно. Вот, он, этот приказ. Я счастлив видеть, что вы не собираетесь сопротивляться, и…

— Наверное, тут вкралась какая-то ошибка, — прервал словоизвержение пришельца Домениль, — вы, очевидно, перепутали бумаги. Та, что вы принесли, не имеет ко мне никакого отношения. Вы видите: приказ подписан каким-то Александром, каким-то Фридрихом-Вильгельмом… А у меня нет иного господина, кроме императора Наполеона I!

— Наполеон больше не император. Узурпатор бежал. Вы просто притворяетесь, что не знаете об этом.

— Нет, действительно ничего такого я не знаю. И, пока у меня нет никаких доказательств, думаю, вы сочтете справедливым мое решение сдать крепость только тому, кто сможет фактами подтвердить правоту ваших слов.