Николай Страхов - Карманная книжка для приезжающих на зиму в Москву

Сколько бы могло представиться здесь нравственных рассуждений о роскоши! – Но какая до того нужда? Здесь виден только ваш блеск, а не мрачность. Тут видны прелести лица, а не безобразие души. Тут все пороки под личиною и все дела и таинства под завесою. Что за дело исчислять тех людей, которые подавлены пышностью? Что за нужда до тех людей, которые в селах едят заплесневелый хлеб, оттого что в городе появилась какая-нибудь новая мода? He нужно нам соображать, что великое множество лошадей, на которых привезены празднолюбцы, и те тысячи слуг, которые определены ездить на запятках, все исхищены от хлебопашества. Heкстати приводить на память тех ремесленников, которым не заплачено за труды их. Нужно ли думать, сколько дано пощечин за уборы, которыми мы восхищаемся? Нужно ли думать, чрез какие средства богато наряжена помещица, прелестно окутана дочка кощеева и изукрашена судейша? Может быть, есть из нас и те, на счет коих они наряжены, однако ж должны мы только что удивляться им, и сим-то удивлением порождать уважение к роскоши, и вселять охоту следовать оной на счет собственного нашего убытку или подобных нам… Оставим такие скучные и несносные бредни. Обратим лучше внимание наше на то, дабы не упустить столько удобных случаев к обнаружению наших достоинств и оказанию важных учтивостей и услуг. Поспешим скорее подойти и отвесить пять или десять пренизких поклонов старушке, родительнице прекрасных и богатых дочек. Поспешим пошептать нечто на ухо нескольким знакомым красоткам. Явимся пред кем-нибудь из соседей наших и постараемся им доказать, что особа наша сделалась уже известною мебелью в свете. Поворчим знакомым старичкам тридцать почтений от наших батюшек. Пожмем руки у сотни щеголей, поздороваемся с друзьями словечком ferviteur très-humble [5] Искаж. votre très humble serviteur ( франц. ) – «ваш покорный слуга». – Прим. ред. , и y двенадцати приятелей спросим, каковы они в своем здоровье. Постараемся о подвезении карет знакомых наших, станем их провожать и сажать в оные. Постоявши у подъезда, пошутив, похохотавши и с ловкостью оказав учтивости всем девицам, которые садятся в кареты, оглядев таким образом всех почти светских людей и показавши им самого себя, отправимся в гости или домой. Тамо должны мы рассказать об остром словечке, о каких-либо новых историях, о числе собрания, о том, кто как был одет, и напоследок о тех, кому по нашим стараниям скорее подвезли карету и кого мы провожали и сажали в оные. – Вот в чем должны состоять цели наших забав! Вот какие должны быть плоды от оных! Входить же в разбирательство прочего, да содрогнутся щеголи и щеголихи, и да воспомнят, что сие не есть должность слабой их головы!

Щеголи и щеголихи простерли свои установления даже до самых храмов. У них именно назначены те церкви, в которые преимущественно должен съезжаться большой свет. Именно разделены у них дни, в которые должно быть в такой или такой-то церкви. Они то в городе, то на Арбате или на Пятницкой слушают обедни. Впрочем, во всяком углу города предопределяются к сборищам особенные церкви. Где часто говорит проповедник, уважаемый и паче всех прочих любимый щеголями (вследствие чего и именуемый модным проповедником), где хорошо поют и где много светских и щеголеватых прихожанок и прихожан, туда более и сбираются. Сии храмы обращаются в места, куда съезжаются отборные люди для свидания; утро проходит там нескучно, да и приятное расположение дня нередко зависит от сих съездов… Но, впрочем, предосудительны и достойны сожаления как цель сих сборищ, так и поступки предстоящих или, лучше сказать, вертящихся на одном месте. Известная истина, что всякая глупость и неприличность обращены ныне в науку, а мода, яко матерь всех таковых наук, не преминула заставить людей последовать ей даже в самых тех местах, где должен человек, представши с благоговением, отчуждиться всяких человеческих мечтаний, пороков и слабостей… Но обратимся от сих рассуждений и рассмотрим другого рода времяпровождения. Ряды, сии достоименитые места, куда повсегда стекаются щеголи и щеголихи, в Великий пост преимущественно посещаются. Те, которые привыкли к зрелищам прошедших веселых времен и принуждены будучи вдруг усесться дома, стекаются туда будто бы для покупок, но в самом же деле приезжают, дабы избавиться от снедающей их скуки. Они как будто сговариваются, дабы учинить оные местами общего свидания. Многолюдство бывает удивления достойно. Купцы восхищаются таковыми толпами покупщиков. Но они в том обманываются; ибо сии толпы составляются из таких людей, которые желают покупать не товары, но время, веселье, утехи любви и самое свое благополучие. Сии люди шатаются из края в край, из рядов в ряды; словом, бегают туда, где увидят кучу щеголих. Другие, стоя у тех лавок, которые находятся поблизости улицы, смотрят на проезжих и на кареты, из коих выходят красавицы. Увидев знакомых или тех, которых давно заметило сердце их, или поразившись вновь прелестями которой-либо из сих красавиц, они бегают и мечутся за ними всюду, куда бы они ни пошли. Девушки в рассуждении поездок своих в ряды имеют равномерно важные цели. Они довольно известны о том, что отъезд их из столицы скоро последует. Тогда-то им вдруг вспадает на ум премножество покупок. Тогда-то они с усердием вызываются закупать для дому самые малейшие безделки. Тогда-то подают батюшкам и матушкам своим на нескольких листах написанные реестры покупок. Тогда-то они пять раз на день бывают в рядах. Там-то сыплют они всюду деньги. Слуги, несущие мешки на плечах своих, не успевши еще с барышнями своими пройти двух или трех лавок, освобождаются от сего бремени. Ассигнации из рук в руки летают, и на место сторублевых вдруг в книжке являются уже одни синенькие бумажки. Дочки не жалеют тогда денежек своих родителей. Они сим расточением вымещают им за то, что они приняли намерение лишить их городских утех, а притом думают, что не надобно оставлять денег для деревни, ибо там нет ни спектаклей, ни зрелищ. Полагают они также, что надобно им чем-нибудь себя утешить в скучной деревне, а потому и нужно накупить всяких безделок, какие только могут вздуматься и попасться. – Чувствуя несноснейшее приближение к отъезду, они ездят в ряды для последних распрощаний с городскими утехами. Там-то назначают они свидания всем прелестным мужчинам, которые во все их пребывание в городе в поте лица своего трудились о приобретении их сердца. Там-то уговариваются о пересылке писем и сказывают время обратного из деревни возвращения.