Эрскин Колдуэлл - Мальчик из Джорджии

Мама посмотрела на крыльца и увидела меня.

— Перестань, Вильям! — сердито сказала она.— В отца пошел, такой же безобразник!

Мой старик скосил глаза в сторону и посмотрел на меня. Он подмигнул мне правым глазом и покорно, как щенок, побрел следом за мамой к конюшне. Но перед тем как войти туда, мой старик нагнулся и поднял с земли куриное перо. Пока мама вводила Иду в стойло, он засунул перо в карман поглубже, чтобы никто не видел.

Мама поднялась рано, приготовила нам завтрак и оставила его на плите, чтобы не остыло. Когда она уезжала с дядей Беном на ферму погостить денек у тети Бесси, я уже проснулся, но мой старик все еще лежал, закутавшись с головой в одеяло. Как только они отъехали, папа выглянул из-под одеяла и спросил, не наказывала ли чего-нибудь перед отъездом. Но она, должно быть, думала, что мы еще спим, и ничего не сказала. Так я ему и ответил.

Пока мы одевались, папа говорил, что нам никак нельзя ударить в грязь лицом — надо одним справляться, без мамы, Мама уезжала погостить к своей сестре раз, а то и два раза в лето. Она говорила, что это единственный ее отдых и что она ездила бы чаще, да боится, как бы чего не случилось дома в ее отсутствие.

— Хоть один денек, а поживу по-холостяцки, — сказал папа.— Иной раз приятно, когда и духа женского нет в доме.

После завтрака мой старик вышел во двор и растянулся на солнышке. Становилось жарко, и в небе не было ни облачка.

— Славный денек,— сказал он, поворачиваясь на бок и глядя на меня. — Солнышко светит, и весь мир перед тобой открыт, — делай что хочешь. Жалко, что мама не может ездить к тете Бесси почаще.

Он подошел к изгороди, облокотился на нее и стал смотреть на воробьев, которые копошились в огороде под капустой. Постоял, постоял так несколько минут, потом поднял с земли камень и швырнул им в воробьиную стаю.

— Поедем, сынок, на рыбную ловлю, — сказал мой старик, оборачиваясь. — Сейчас самое время удить рыбу. Пойди запряги Иду.

Я побежал к конюшне, вывел Иду во двор и принялся начищать ее скребницей. Папа велел мне почистить ее как следует и заложить в тележку.

— Я сейчас схожу в лавку, а как вернусь, так сразу и поедем, — сказал мой старик. —Надо купить табаку.

Он слазил в курятник, вынул из гнезда два яйца и сунул их в карман — в обмен на табак.

— Чисть Иду, чисть, сынок. Чтобы она вся лоснилась, — сказал мой старик, выходя на улицу. — В такой славный денек пусть и наша Ида покрасуется.

— Па, а кто накопает червей? спросил я.

Он остановился, минутку подумал и сказал, чтобы о червях позаботился Хэнсом Браун.

Мой старик отправился в лавку, а я крикнул Хэнсома. Хэнсом подошел к конюшне, улыбаясь во весь рот.

— Я очень рад, что мистер Моррис собирается на рыбную ловлю, — сказал Хэнсом. — Меня давно подмывает рыбку поудить.

Хэнсом взял лопату и пошел за конюшню, где под кустом персидской сирени земля была влажная. Он принялся за дело, ни минуты не медля.

Пока я запрягал Иду, Хэнсом успел накопать целую консервную банку червей, В ожидании папы мы сели в тележку. Ждать его пришлось недолго, но я давно не видел, чтобы мой старик так торопился. Он почти бежал. Я уже протянул ему вожжи, но он схватил Иду под уздцы, подвел ее к забору и привязал к столбу.

— Па, что случилось? — спросил я.

—Теперь не до рыбной ловли, — сказал он. — С этим можно подождать. Займемся другими делами,

— Почему, па? — спросил я.— Почему не до рыбной ловли?

— Мистер Моррис, — сказал Хэнсом, поднимаясь в тележке во весь рост. — Я накопал большущую банку червей. Вы таких жирных еще и не видывали. Если мы не поедем на речку, сколько добра зря пропадет! Ведь это загляденье, а не черви, мистер Моррис!

Мой старик зашагал к заднему двору, знаками приглашая нас за собой. Мы вылезли из тележки и пошли посмотреть, что он будет там делать.

Когда мы вышли на задний двор, я увидел, что папа стал на четвереньки и лезет под крыльцо. Я тоже полез следом за ним.

— Па, чего ты здесь ищешь? — спросил я.— Что здесь может быть под домом?

— Железный лом, сынок, — ответил мой старик, Он стал разгребать сухую землю руками и откопал какое-то ржавое колесо, должно быть от швейной машинки. — Сколько у нас этого железного лома везде валяется! Вот и соберем его. В город приехал скупщик, принимает разное железо и платит за него хорошие деньги — пятьдесят центов за сто фунтов. Как же упускать такой случай? Он, может, больше никогда и не приедет в Сикамору. Что же убытки-то терпеть! Ведь деньги сами в руки идут. Давайте не поленимся и соберем все, что у нас есть.