Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

— Куш, Азор! — сказал Вацлав сдавленным голосом, как будто боялся глубоко вдохнуть этот воздух.

— Я полагаю, что она уже умерла, иначе пес не выл бы, — тихо заметил холостяк.

— Уже в царствии небесном. Прости ей бог все прегрешения и нам тоже. Будь нашей заступницей, святая богородица! — заикаясь, бормотала старуха Баворова, и по лицу ее покатились крупные слезы.

— Если в доме после похорон свадьба, быть браку счастливым, — сказала ошеломленной Йозефинке маленькая трактирщица. Смертельно бледная девушка вспыхнула и, не сказав ни слова, повернулась и вышла.

— Сперва надо убрать собаку… как бы она нас не покусала… у нее на зубах уже может быть трупный яд, — заметил холостяк и отступил на два шага.

— Сейчас мы ее уберем, — сказал Вацлав и подступил к одичавшему стражу покойницы. Пес все больше свирепел, хотя хорошо знал всех присутствующих. Оглушительно лая, он отскочил к изголовью кровати, когда Вацлав, что-то ласково приговаривая, подошел к нему. Вацлав протянул левую руку и, как только пес кинулся на нее, схватил его правой рукой и поднял. Пес яростно забился у него в руках, но молодой человек крепко держал его.

— Куда его деть?.. Дайте мне, мамаша, ключ от дровяного сарая, я пока посажу его там в ящик, — сказал он и ушел, унося завывающего пса.

— Говорят, барышня-собачница померла? — гаркнул в дверях громкий голос. Он принадлежал лысоватому мужчине, которого мы видели на балконе второго этажа. Лысое темя его прикрывал потертый и выцветший цилиндр, форма которого говорила о том, что такие шляпы были модны много лет назад. Жидкие светлые волосы были тщательно уложены на висках. Кожа на щеках свисала круглыми складками, как бывает у сильно похудевших толстяков: каждая щека походила на опустевший мех. Фигура у него была угловатая, грудь впалая, руки болтались как-то без толку.

— Да, умерла.

— Так надо поскорее перевезти ее в часовню, чтобы в доме не было покойницы, да и расходов будет меньше.

— О расходах не беспокойтесь, пан домохозяин, — успокоительно сказал холостяк, который тем временем рылся в шкатулке с бумагами, стоявшей на столе. — Покойница сама за все заплатит. Она, очевидно, была готова к смерти и еще вчера разбирала своя бумаги. Вот тут, под этим кудрявым париком, я обнаружил документ, подтверждающий, что Жанина состояла в Сватогаштальском союзе ремесленников, а вот членская книжка «Общества христианской любви». Ее погребение будет оплачено и панихида тоже.

— Бедная барышня-собачница, а ведь она получала пенсию всего восемьдесять гульденов в год! Мой сын писал для нее квартальные расписки, — удивилась старая Баворова.

Было ясно, что «собачницей» покойную называли не в насмешку, а просто по привычке.

— Пособие на погребение составит пятьдесят гульденов; кроме того, она получит хорошую могилку и освященную позолоченную дощечку с надписью, — заметила трактирщица.

— А что там еще за бумаги? — полюбопытствовал вернувшийся Вацлав.

— Ничего ценного. Личные письма многолетней давности, — ответил холостяк, рассматривая бумаги.

— Дайте мне их почитать! Воспоминания старой девы — это интересно. Я залезу на крышу и там прочту. Сегодня понедельник, во всем доме стирка, и всюду так пахнет мылом и горохом, — в день стирки все варят гороховый суп, — что некуда деться, кроме как на крышу… Писатель должен все читать, а ведь я хочу стать писателем. Время у меня есть, я в отпуску до четверга, — верно, пан домохозяин?

— Только смотрите не потеряйте ни одного листка, принесите потом все назад.

— А кто позаботится о погребении и всех формальностях? — спросил домохозяин. — Возьмитесь за это вы, пан доктор. Denn diese Leute kennen’s nicht [19].

— Кабы мой сын не служил с тобой вместе, показала бы я тебе за это «кенэнс-нихт», — проворчала про себя Баворова.

— Придется взяться мне, — добродушно сказал холостяк. — Я схожу в церковь, к нотариусу и в приходское управление, но раньше вы, пан Бавор, сходите-ка за врачом. Когда он напишет справку, принесите ее мне на службу.

Вацлав охотно принял поручение и не медля отправился за врачом.

— А мы с трактирщицей обмоем и уберем покойницу. Окажем ей последнюю услугу, — сказала Баворова.

— Вы очень добры, — подхватил холостяк. — Однако же мне пора.

— Мне тоже, — сказал домохозяин.

И мужчины ушли.

— Что поделываете, соседка?

— Да вот рассуждаю о житье-бытье.

— А что за сон вам приснился? — продолжала трактирщица. — Вы хотели рассказать.