Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

Девушка несла в руке коричневый кувшинчик с жестяной крышкой.

— Доброе утро, Йозефинка, — произнес звучный тенор.

— Доброе утро, доктор! — отозвалась Йозефинка и с приветливой улыбкой посмотрела на окно напротив.

— Кому это вы несете завтрак?

— Вниз, барышне Жанине. Она хворает, и я несу ей мясного бульону. Оставила для нее немного со вчерашнего дня.

— Жанина больна! Ничуть не удивительно, ведь она живет там, словно в каземате. Целый год окна не откроет, да еще держит у себя этого мерзкого пса. Сегодня он лаял и выл всю ночь. Надо будет позвать живодера!

— Ах, что вы! — испугалась Йозефинка. — Барышня с ума сойдет!

— А чем она, собственно, больна?

— Старость, — печально ответила Йозефинка и пошла к винтовой лестнице.

— Добрая душа эта Пепичка… Йозефинка, — пробормотал холостяк, не сводя глаз с того места во втором этаже, где должна была появиться девушка, а когда она промелькнула там, перевел взгляд к выходу, внизу во дворе.

Йозефинка пересекла двор и подошла к двери в первом этаже. Она взялась за ручку, но дверь была заперта. Девушка повертела ручку, постучала в дверь, но никто не отозвался.

— Постучите в окно! — посоветовал ей сверху холостяк.

— Не поможет. Надо не стучать, а колотить. Пепичка этого не умеет. Постойте, я стукну, — раздался голос с лесенки, которая вела во двор, и молодой человек лет двадцати двумя прыжками перемахнул через ступеньки и очутился возле Йозефинки. На нем был легкий летний костюм серого цвета, голова не покрыта. Волосы его были густые и черные, лицо длинное, глаза живые.

— Ну, так помогите мне, пан Бавор, — попросила Йозефинка.

— Сперва посмотрим, что тут в кувшинчике, — пошутил молодой человек и протянул руку.

— Ну, ну, ну! — заворчал наверху холостяк, но замолчал, увидев, что девушка ловко увернулась.

— Я сама постучу.

Но молодой человек уже стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу. Внутри послышался пронзительный вой пса, и снова все стихло. Присутствующие подождали с минуту. Однако никаких признаков жизни не было. Молодой человек подошел к другому окну и изо всех сил застучал по раме. Опять отозвался пес; он лаял долго и ожесточенно и закончил пронзительным воем.

— Барышня на вас рассердится! — сказала Йозефинка.

— Э, что там! — возразил молодой человек и застучал снова. Потом он приложил ухо к двери и прислушался. Слышно было только, как скулит пес.

Стук взбудоражил весь дом. Рядом с холостяком высунулись из соседнего окна уже виденный нами высокий мужчина с красным угреватым лицом и две женщины, одна постарше, другая помоложе. На балкон напротив вышла рослая мать, а за ней маленькая, хворая и сгорбленная старшая сестра Йозефинки. На балконе второго этажа появились трое — полуодетый лысоватый мужчина, женщина примерно одних с ним лет, тоже в неглиже, и девица лет двадцати, в нижней юбке и небрежно наброшенном платке, вся в папильотках. По лестнице, ведущей на двор, спустились еще две женщины в совсем простеньких платьях. Та, что пониже, живая и подвижная особа, на ходу обернулась и крикнула:

— Маринка, побудь в трактире, на случай если кто зайдет.

Вторая, повыше ростом, — уже знакомая нам толковательница снов из предыдущей главы. Потому ли, что ей к лицу белоснежный чепец, или потому, что в солнечном свете все люди выглядят — и бывают — приятнее, весь ее облик показался вам сейчас симпатичным.

— Что тут случилось, Вацлав? — обратилась она к молодому человеку.

— Сдается мне, что барышня Жанина померла, — сказал тот. — Постучу-ка я еще!

И он замолотил в дверь изо всех сил.

— Зря это, сходите-ка за слесарем! — крикнул сверху холостяк. — Я сейчас тоже спущусь.

Юный Бавор уже исчез со двора. Со всех сторон слышались вопросы и ответы, все говорили наперебой, но вполголоса.

Холостяк, уже совсем одетый, спустился вниз, и едва он успел сказать перепуганной Йозефинке, что ни к чему все время держать в руках кувшинчик, как юный Бавор уже привел подмастерья слесаря.

Замок был быстро взломан, и дверь открыта. Некоторое время никто не решался войти. Потом Вацлав собрался с духом и смело вошел в комнату, за ним последовал холостяк, у порога столпились женщины.

В большой комнате было сумрачно и жутко. Окна, выходившие во двор и на Петршин, были занавешены, свет еле проникал в них. В затхлом воздухе пахло пухом и плесенью. С потолка свисала густая, черная, заросшая пылью паутина. На голых побуревших стенах висело несколько темных картин, украшенных старыми бумажными цветами, на которых толстым слоем лежала пыль. В мебели, правда, не ощущалось недостатка, но вся она была ветхая и старомодная, наверное, много-много лет стоявшая без употребления. На низкой кровати из-под грязного желтого одеяла виднелись бледные тощие руки и сухонькая, лысая голова. Остекленевшие, погасшие глаза смотрели в потолок. Старый, косматый, безобразный пес бегал по кровати от ног к изголовью и отчаянно лаял на вошедших.