Фрэнк Норрис - Спрут

— Почти не сомневаюсь, что, проехавшись по такой погоде, я опять заболею. Но ночевать здесь ни за что не останусь. Шутить — шути, да знай меру! Гадость какая! Ну ничего. Я тоже иногда умею пошутить. Вы от меня ни гроша не получите! Занимайтесь своими нечистоплотными делишками, раздавайте взятки кому хотите. Я вам не товарищ! Я к этому никакого отношения иметь не желаю! Это безобразная, нелепая затея, и я мараться не желаю, так что на меня не рассчитывайте, а сами вы еще все в тюрьму угодите.

— Да ты что, Жеребец, белены объелся? — вскричал Хэррен. — Не знаю, кто уж там налил этой дряни тебе в постель, но я не отпущу тебя домой в такой дождь!

— Я-то знаю, кто налил! — кричал Энникстер, потрясая кулаками. — И нечего меня Жеребцом называть и вообще отстаньте от меня! Я еду домой. Немедленно! Очень сожалею, что приехал, что дал себя втянуть в неприглядную, непристойную авантюру, которую вы затеяли здесь сегодня. Я и десяти центов в это дело не вложу, ни единого цента.

Он протопал к двери на веранду, оставаясь глухим ко всем доводам. Хэррен и Пресли шли за ним, уговаривая не ездить домой в такой час и в такую гадкую погоду, но он был непреклонен. Быстро прошел в сарай, где оставил лошадь и коляску, шлепая прямо по лужам и делая все возможное, чтобы промокнуть насквозь, сердито отмахиваясь от Пресли и Хэррена, которые пытались помочь ему запрячь лошадь.

— Брось ты строить из себя дурака! — увещевал Энникстера Пресли, когда тот вывел лошадь из стойла. — Ведешь себя как десятилетний мальчишка. Если болвану Остерману хочется идиотские шутки шутить, то тебе-то зачем ему подыгрывать?

— Он мерзавец! — кричал Энникстер. — Ты ничего не понимаешь, Пресли! Это у нас в крови — отвращение ко всему липкому и скользкому. Это… это… это наследственное. Как бы тебе понравилось, если бы, ложась в постель в два часа утра, ты влез ногами в эдакую дрянь? Тогда б тебе смешно не было. И ты попомни мои слова, уважаемый Хэррен Деррик, — продолжал он, садясь в коляску и тыча кнутом в сторону Хэррена, — дело, которое мы обсуждали… я лично в нем не участвую… Уж больно оно сомнительное! Не для порядочных людей!

Он стеганул лошадь кнутом вдоль спины и выехал из сарая на проливной дождь. Через несколько секунд стук колес его коляски слился с глухим шумом нестихавшего ливня.

Хэррен и Пресли закрыли сарай и, прячась от дождя под брезентовой попоной, пошли домой. Хэррен первым долгом отправился в комнату Остермана, который еще не спал, чтобы его пристыдить. Магнус успел уйти к себе. Дом снова погрузился в тишину.

Проходя через столовую по пути к себе в комнату на втором этаже, Пресли на минуту остановился и огляделся вокруг. При тусклом свете притушенных ламп панели красного дерева были багровые, будто залитые кровью. На массивной столешнице обеденного стола недопитые стаканы и наполовину опорожненные бутылки стояли в том же беспорядке, в каком их оставили с вечера, отражаясь в полированном дереве; стекла шкафа, где хранились чучела птиц, слабо мерцали; пестрое индейское одеяло, которым была застелена кушетка, казалось куском одноцветной коричневой материи.

Стулья, на которых компания просидела весь вечер, так и остались стоять полукругом, смутно напоминая о недавнем совещании, которое могло принести и добрые плоды и дурные, о будущем, чреватом непредсказуемыми последствиями. В комнате было тихо. Только на подушке кресла, которое прежде занимал Энникстер, «Принцесса Натали», наконец-то удобно устроившись на привычном месте, блаженно дремала, подобрав лапки и наполняя опустевшую комнату тихим, довольным мурлыканьем.

В одном из западных секторов Кьен-Сабе, у изгороди, отделявшей ранчо от владений Остермана, Ванами впрягал лошадей в плуг, к которому его приставили два дня тому назад. Помогал ему мальчик, работавший на конюшне.

После прискорбного случая у Эстакады овцеводы, конечно, сразу же рассчитали его, и Ванами явился к Хэррену с просьбой взять его к себе на ранчо. Было время сева; на всех фермах возобновились работы. Дождь как следует промочил землю, самый момент пахать. На ранчо Энникстера, Бродерсона и Остермана пахота шла полным ходом, и Ванами был немало удивлен, обнаружив на Лос-Муэртос отсутствие всякой деятельности: лошади стояли на конюшне, рабочие толклись в тени бараков и возле кухни, курили, дремали или слонялись по двору, не зная, чем заняться. Плуги, которых Магнус и Хэррен ждали с таким нетерпением, еще не прибыли, и, поскольку их рассчитывали получить задолго до пахоты, никто на ранчо не побеспокоился вовремя починить имеющиеся сельскохозяйственные орудия. Старые плуги в большинстве своем поломались, проржавели и пришли в полную негодность, часть же их успели распродать. Никто не знал определенно, когда можно ожидать новые плуги.