Фрэнк Норрис - Спрут

— А когда ты опять дашь мне молочка и хлебца, мама?

— Завтра, Хильда… Скоро… немножко погодя… Что же будет с нами, что будет с моей доченькой?

Она продолжала идти вперед, одной рукой прижимая к себе Хильду, другой хватаясь за решетку, тянувшуюся вдоль тротуара. Наконец показался прохожий — молодой человек в пальто и цилиндре. Когда он проходил мимо, миссис Хувен протянула к нему трясущуюся руку.

— Господин, помогите, подайте, Христа ради, бедной женщине!

Но тот, не замедляя шага, прошел мимо.

Подали рыбное блюдо — ломтики вымоченного в белом вине окуня и мелкие фаршированные лососи в грибном соусе.

— Разумеется, я читала вашу поэму, мистер Пресли, — сказала миссис Джерард. — Я имею в виду «Тружеников». Ужасный юноша! Славно вы отчитали в ней нас всех! У меня было чувство, что я должна немедленно распродать все, что имею, и раздать деньги бедным. Но если серьезно, поэма меня ужасно взволновала. Можете поздравить себя: одного неофита — в моем лице — вы, во всяком случае, обрели. Прочитав вашу поэму, мы с миссис Сидерквист развернули целую кампанию за отправку парохода пшеницы голодающим Индии. Ну как, довольны вы, ужасный reactionaire? [32] Реакционер ( фр.). Миссис Джерард смешала понятия «реакционер» и «революционер».

— Я очень рад, — пробормотал Пресли.

— Вот только я боюсь, — заметила миссис Сидерквист, — что мы можем опоздать. Эти несчастные мрут с невероятной быстротой. Когда наш корабль доберется до Индии, голод там, наверное, уже кончится.

— Ну, этого можно не бояться, — сказал Пресли. — Опоздать с помощью нуждающимся невозможно. К сожалению, число их не уменьшается. «Бедные всегда с вами», — процитировал он Библию.

— Ах, как это мудро! — воскликнула миссис Джерард.

Миссис Сидерквист постучала веером по столу, как бы аплодируя.

— Блестяще! — прошептала она. — Прекрасный афоризм!

— Онория, — обратилась миссис Джерард к дочери, разговаривавшей с томным Лэмбертом. — Онория, entends tu, ma chérie, l'esprit de notre jeune Lamartine! [33] Ты только послушай, дорогая, как остроумен наш юный Ламартин! (фр.)

Миссис Хувен, спотыкаясь и крепко прижимая к груди Хильду, продолжала брести по городу. Голод мучил ее нестерпимо; она исходила взад и вперед с десяток улиц, возвращалась на проспект, и все это время голод неотступно и неумолимо терзал ее. Ей мучительно хотелось есть, и если она, пожилая женщина, так болезненно ощущала голод, то что же должна была испытывать ее маленькая дочка. Господи, хоть бы кто-то протянул руку помощи, иметь бы хоть маленький кусочек хлеба. Хотя бы откусить разок! «Еды! Еды!» — кричало ее измученное тело. Что угодно, лишь бы притушить жгучую боль в желудке, — кусок хлеба, пусть черствого и заплесневелого, обгрызанное яблоко, поднятое с земли, пусть даже найденное в мусорном ящике! Она все шла и шла, заглядывая в темные углы, в проходы между домами, во все закоулки, где бесшумно крались вдоль стен кошки и рыскали в поисках пищи бродячие собаки.

Миссис Хувен все больше слабела; колики и спазмы возобновились. Она продолжала нести Хильду на руках, чуть ли не вдвое сгибаясь под ее тяжестью. Несколько раз у нее начинала сильно кружиться голова, одолевала слабость, она с трудом удерживалась на ногах. Хильда, однако, не просыпалась. Разбудить ее — и она сразу запросит есть; только сможет ли она нести ее дальше? А что, если она упадет вместе с ребенком? Она представила себе, как валится на тротуар, холодный и блестящий от осевшего на него тумана, и ее обуял страх. Во что бы то ни стало она должна пережить эту ночь! Миссис Хувен приостановилась, собрала все силы, переложила спящую девочку на другую руку и пошла дальше. Немного погодя она заметила валявшуюся на тротуаре банановую корку. Кто-то уже наступил на нее и испачкал, но миссис Хувен радостно схватила ее.

— Хильда, — закричала она, — проснись, моя девочка! Я нашла еду. Погляди — банан!

Но съесть эту почерневшую грязную подгнившую кожуру оказалось невозможным, — при виде ее тошнота подступала к горлу.

— Нет, нет, — всхлипнула Хильда, — это гадость. Я не могу это есть. Дай мне хлеба и молочка!

Тем временем гости миссис Джерард перешли к следующим блюдам — фазанам из Лондондерри, жареной утке и rissolettes a la Pompadour [34] Крошечные пирожки с мясом (фр.). . К ним подавали вино Шато-Латур.

Гости оживленно разговаривали между собой. Великолепные вина рассеяли легкую натянутость, чувствовавшуюся в начале вечера, и за столом воцарилось веселое настроение; все, казалось, были расположены друг к другу. Молодой Лэмберт и мистер Джерард предавались воспоминаниям об утиной охоте, на которой они как-то побывали вместе. Миссис Джерард и миссис Сидерквист обсуждали недавно появившийся в переводе с итальянского роман — страннейшую помесь психологии, проблемы вырождения и эротических сцен. Стивен Лэмберт и Беатриса спорили о достоинствах и недостатках шотландской овчарки, подаренной на днях этой молодой особе. Все вокруг выглядело удивительно нарядно и жизнерадостно: электрические лампы излучали свет, отражавшийся в бокалах с вином, стол сверкал белоснежными салфетками, тонким фарфором, дорогим стеклом. Слуги двигались позади гостей, наполняя бокалы, меняя приборы, подавая новые блюда, — все это споро, без задержек и совершенно бесшумно.