Анхель Аранго: Кубинский рассказ XX века

Только маяк нарушал однообразие пейзажа, окружавшего дорогу, ведущую к тому месту, куда мы направлялись. Он стоял в миле от берега, и его маленький купол, выкрашенный в голубой цвет, был едва различим на пепельно-сером фоне океана. Там жил одинокий человек, никогда не показывавшийся на глаза. Не знаю, как кто, а я всякий раз, взглянув на это маленькое железное сооружение, заброшенное в море, испытывал глубокую тоску. И однако присутствие строения, воздвигнутого рукой человека, давало душе легкий отдых от унылых впечатлений пустыни. И снова сотни верст молчаливого, негостеприимного пляжа, развернувшегося белой однообразной полосой под палящими лучами солнца, бескрайний, сверкающий простор, без малейшего изгиба, без единой морщины, без какой-либо тени.

Мы расположились на узкой песчаной косе, которая, не доходя до маяка, погружалась в воду. Этот мыс во время прилива превращался в островок. Невинность радостно захлопала в ладоши: мелкий мягкий песок, который, словно пушистый ковер, ласкал ступню, изрешетили круглые дырочки, и целая туча маленьких крабов разбегалась у нас под ногами. Потом, наклонив голову, девушка стала напряженно прислушиваться, жестом попросив нас замолчать.

— Колокол! — вдруг, резко выпрямившись, воскликнула она и показала рукой вдаль.

Издалека доносились слабые удары, порой совсем умирающие, затухающие в пространстве. Звучал колокол, подвешенный на бакене, поставленном милях в семи от того места, где мы находились. Его звон долетал до нас благодаря царившей вокруг необыкновенной тишине и недвижности воздуха. В этом непрерывном набате, раздававшемся из глубины необъятного пустынного моря, было что-то настолько роковое, загадочное и унылое, что у меня сжалось сердце. Болезненный, навязчивый страх современного человека перед миром электричеством ударил по нервам. Невинность же, напротив, забавлялась, склонившись к самой кромке воды и вместе с низким накатом волн впитывала в себя далекие звуки. Она жила, словно чудесное дерево, черпая силы и гармонию в окружавшей ее среде, и всеми своими постоянно обостренными и настороженными чувствами воспринимала потоки оплодотворяющей энергии мира.

Когда она, раскрасневшись и вся светясь, повернулась ко мне, я едва смог сдержать возглас удивления. Это необыкновенное создание владело даром меняться внешне. Так в сумерках один оттенок цвета сменяет другой. Сейчас, казалось, все ее существо вобрало в себя испарения океана, волосы от соленой воды стали влажными, девушка пропиталась запахом водорослей, мокрых песков, моллюсков и была так же прекрасна, как и окружавшая ее суровая природа. Атлантический океан одарил Невинность новой красотой.

Я привлек ее к себе и хотел поцеловать. Она, смеясь, вырвалась и выразительно показала на Габриэлу, которая тихо сидела на песке, подобрав под себя юбку.

— Нет, нет, сегодня ничего такого: мы должны быть серьезными.

Я бросился за нею, она, открыв сильные загорелые ноги, побежала к сестре, громко хохотавшей над нашей немудреной игрой. Но вдруг Габриэла протянула руку, и Невинность покатилась по белому, влажному песку. Я ринулся на свою добычу, которая громко протестовала, чуть не плача от обиды:

— Пусти меня! Это нечестно! Мне песок в глаза попал. Пусти и давайте обедать.

Морской бриз пробудил нагл аппетит, и ее предложение было встречено с радостью. Азор, весело виляя хвостом, кружил вокруг нас. Я оставил девушек раскладывать на песке нехитрую провизию. Несмотря на тоскливую тревогу, которую вызывал окружавший нас пустынный пейзаж, я испытывал что-то похожее на внезапное обновление нашей любви и радость от раскрывавшихся перед нею новых горизонтов. Мне казалось, что их сияние осенила своим крылом тень наших родных сосен, которая пролетела по лежащим перед нами просторам. Здесь, у моря, среди распахнутых пространств росло и переливалось через край мое счастье.

— Тут нет тени, — сказала Габриэла.

— Тем лучше, — ответил я, — зачем она нам?

Невинность, наклонив голову, резала ножом сыр, и сквозь выбившиеся из прически непокорные завитки волос просвечивала загорелая кожа затылка и шеи. Вдруг, указывая на берег, она воскликнула:

— Нам теперь не уйти отсюда, нас окружает вода! За нами придется посылать лодку!

И действительно, прилив поднимался все выше, с каждой минутой перешеек косы, по которому мы добрались до ее конца, становился уже, отрезая нас от земли. Это еще больше развеселило девушек.