Чарльз Диккенс - Том 11. Жизнь и приключения Мартина Чезлвита

— Да,— сказал Джонас, жадно заглядывая ему через плечо.— Ну?

— Б. ищет занять, скажем, пятьдесят или сто фунтов, может быть больше — неважно. Б. предлагает двух поручителей. Б. дают в долг. Поручители подписывают обязательство. Б. страхует свою жизнь на сумму вдвое большую, чем сумма его долга, и приводит страховаться двух приятелей — в виде благодарности обществу. Ха-ха-ха! Ведь неплохая мысль?

— Ей-богу, превосходная! — отозвался Джонас.— А он так и сделает, это верно?

— Сделает! — повторил председатель.— Б. приходится туго, любезный, он сделает все что угодно. Как же вы не видите? Это и есть моя мысль.

— Она оказывает вам честь; провалиться мне, если не так! — сказал Джонас.

— Я тоже так думаю,— отвечал председатель,— и горжусь тем, что вы это находите. Б. платит самый высокий процент, какой полагается по закону…

— Ну, это немного,— прервал его Джонас.

— Верно, совершенно верно! — ответил Тигг.— И со стороны закона адски жестоко прижимать нас, когда сама казна берет такой хороший процент со своих клиентов. Но закон не про них писан, а с нас они взыскивают. Ну и, поскольку закон нас прижимает, мы тоже не очень мирволим этому несчастному Б.; кроме того, что мы берем с него обычные проценты, мы еще получаем с Б. страховые взносы, и с его приятелей тоже, и, дадим мы ему ссуду или нет, берем с него за «справки» (для справок мы взяли специального человека, платим ему фунт в неделю), берем с Б. немножко и за услуги секретаря; словом, дорогой мой, мы сдираем с этого Б. семь шкур и наживаем на нем хорошенький капиталец. Ха-ха-ха! В сущности говоря, я на нем выезжаю,— сказал Тигг, указывая на кабриолет,— и он отлично везет. Ха-ха-ха!

Джонасу очень понравилась эта шутка. Она была совершенно в его вкусе.

— Потом,— продолжал Тигг Монтегю,— мы предлагаем клиентам пожизненную ренту на самых выгодных условиях, какие только существуют на денежном рынке, и провинциальные старушки и старички покупают ее. Ха-ха-ха! И мы ее, может быть, и выплатим. Может быть! Ха-ха-ха!

— Но за это придется отвечать,— сказал Джонас, глядя на него с сомнением.

— Всю ответственность я беру на себя,— сказал Тигг Монтегю.— Здесь я отвечаю за все; я единственное ответственное лицо во всей компании! Ха-ха-ха! Потом у нас есть страхование жизни без займов — обыкновенные полисы. Очень выгодно, очень удобно. Деньги вносятся наличными, знаете ли, и так из года в год; презабавная штука!

— Но как же быть, когда наступит срок уплаты,— заметил Джонас.— Все это очень хорошо, пока общество только начинает работать; но как быть, когда придется платить по полисам,— вот о чем я думаю.

— Чтобы показать вам, насколько вы правильно судите, я приведу пример,— ответил Монтегю.— У нас было вначале два несчастных случая, которые довели нас до — пианино.

— До чего довели? — переспросил Джонас.

— Даю вам самое честное слово,— сказал Тигг Монтегю,— что все прочее имущество я обратил в деньги, и на руках у меня осталось только пианино. Пусть бы еще рояль, а то пианино, так что даже сидеть на нем было нельзя. Но, дорогой мой, мы справились и с этим. На той же неделе мы выдали много новых полисов,— кстати сказать, мы выплачиваем довольно крупные комиссионные нашим агентам,— и быстро с этим справились. А если придется уж очень много платить, что, как вы изволили справедливо заметить, в один прекрасный день может случиться, что же— тогда надо…— он закончил фразу так тихо, что можно было разобрать всего одно слово, и то с трудом. Но оно было похоже на «удирать».

— Ну, совести у вас ни на грош! — сказал Джонас в совершенном восхищении.

— Для чего же человеку этот грош, любезнейший, если его можно обменять на золото! — воскликнул председатель, весь трясясь от смеха.— Придете ко мне завтра обедать?

— В какое время? — спросил Джонас.

— В семь часов. Вот моя карточка. Возьмите же бумаги. Я вижу, мы столкуемся.

— Этого я пока не знаю,— сказал Джонас.— Сначала надо еще посмотреть.

— Смотрите сколько угодно и на что угодно,— отвечал Монтегю, хлопая его по спине.— Но мы столкуемся, я убежден. Мы созданы друг для друга. Буллами!

Жилет явился по зову хозяина и настольного колокольчика. Получив приказ проводить Джонаса, он пошел вперед, между тем как голос, исходивший из недр жилета, по-прежнему бойко выкрикивал:

— Позвольте, господа, позвольте! Дайте пройти джентльмену из зала совещаний!

Мистер Монтегю, оставшись один, погрузился в минутное размышление, а потом спросил, повысив голос: