Джейн Остин: Уотсоны [= Ватсоны]

— «Джентльмен, которого мы миновали в переходе, был м-р Масгрейв, верно? Я поняла, его считают чрезвычайно приятным».

Мисс Эдвардс ответила уклончиво:

— «Да, он многим весьма нравится. Но мы не очень близко знакомы».

— «Он богат, не так ли?»

— «Я полагаю, у него около 800–900 в год. Он вступил в наследство, когда был еще очень молодым, и мои отец с матерью считают, что это сбило его с пути. Он у них не в фаворе».

Вид холодной и пустой залы со скромной небольшой группой женщин в одном ее конце вскоре начал изменяться, послышались вдохновляющие звуки других карет, непрерывно входили пожилые важные дамы, прибывали вереницы изящно одетых девушек, время от времени их догонял отставший свежий джентльмен, который, если его не удерживала влюбленность в какое-либо прекрасное создание, был рад скрыться в карточной комнате. Среди увеличивающегося числа военных один с примечательной внешностью направился к мисс Эдвардс, решительно сказал ее компаньонке: «Я капитан Хантер», и Эмма, которая не следила за ней именно в этот момент, увидела, что она очень смущена, но никоим образом не испытывает неудовольствия, и услышала официальное приглашение на первых два танца, что заставило ее подумать о несчастной любви своего брата Сэма.

Тем временем Эмма сама не осталась незамеченной и не испытывала недостатка в восхищении окружающих. Новое лицо, да еще такое хорошенькое, не могло остаться в небрежении, ее имя шепотом передавалось от одной группы к другой, и как только был подан знак оркестром, заигравшем известную мелодию, казалось, призвавший молодых людей к их обязанностям, а людей в центр залы, она обнаружила, что ее приглашает танцевать коллега-офицер, представленный капитаном Хантером.

Эмма Ватсон была не выше среднего роста, хорошо сложена и пухленькая, ее внешность говорила о несокрушимом здоровье. Ее кожа была очень смуглой, но чистой, гладкой и блестящей, которая в сочетании с живыми глазами, милой улыбкой и открытым выражением лица придавала ее красоте привлекательность, и выразительность, и усиливала эту красоту при знакомстве. Так как она не имела причины быть недовольной своим партнером, то вечер начался для нее приятно. Еще не закончились два первых танца, как раздавшийся после долгого перерыва звук кареты привлек всеобщее внимание, и по всей зале прокатилось: «Осборны приехали, Осборны приехали». После нескольких минут чрезвычайного беспорядка снаружи и настороженного любопытства внутри, важная компания, предваряемая предупредительным хозяином гостиницы, поспешившим открыть никогда не запиравшуюся дверь, наконец, появилась. Она состояла из леди Осборн, ее сына лорда Осборна, ее дочери мисс Осборн, мисс Карр, подруги ее дочери, м-ра Ховарда, некогда учителя лорда Осборна, а теперь священника прихода, в котором был расположен их замок, миссис Блэйк, его вдовеющей сестры, живущей с ним, ее сына, прекрасного мальчика десяти лет от роду, и м-ра Тома Масгрейва, который, будучи заключен в своей комнате, последние полчаса, возможно, с мучительным нетерпением прислушивался к звукам музыки. Проходя по комнате, они задержались совсем недалеко от Эммы, чтобы ответить на любезности некоторых знакомых, и она услышала замечание леди Осборн о том, что они решили прибыть рано, чтобы доставить удовольствие маленькому сыну миссис Блейк, который чрезвычайно любит танцевать.

Эмма оглядела их всех, когда они проходили, но главным образом и с интересом, Тома Масгрейва, который, несомненно, выглядел приятным светским молодым человеком. Из женщин леди Осборн была самой замечательной, хотя она и достигла пятидесяти лет, но была очень красива и обладала всеми достоинствами своего ранга.

Лорд Осборн был прекрасный молодой человек, но в его внешности сквозила холодность, небрежность, даже неловкость, которые как будто подчеркивали, что он не принимает участия в бале. В действительности он приехал только потому, что для него представилась возможность доставить удовольствие городку Д., он не находил удовольствие в женской компании и никогда не танцевал.

М-р Ховард был приятным человеком, немного за тридцать. По окончании двух танцев Эмма незаметно для себя оказалась среди Осборнов, и была сразу же поражена прекрасной наружностью и живостью маленького мальчика, он стоял перед своей матерью, спрашивая, когда они будут танцевать.

— «Вы не будете удивляться нетерпению Чарльза», — говорила миссис Блейк, живая приятная маленькая женщина тридцати пяти — тридцати шести лет, леди, стоявшей рядом с ней, — «если узнаете, кто его партнерша. Мисс Осборн была так добра, что обещала танцевать с ним первые два танца».