Джейн Остин - Уотсоны [= Ватсоны]

— «Да, но я ошиблась, я неправильно поняла, я не знала еще, что ангажирована. Я думала, что если мы стоим так долго, то это будет только через два танца, но капитан Хантер уверил меня, что приглашал именно на эти два».

— «Таким образом, ты закончила бал с капитаном Хантером, не так ли?» — сказал ее отец. — «А с кем ты его начинала?»

— «С капитаном Хантером», — было повторено робким голосом.

— «Хм, какое постоянство. Но с кем ты еще танцевала?»

— «С м-ром Нортоном и м-ром Стайлзом».

— «А кто это?»

— «М-р Нортон — кузен капитана Хантера».

— «А м-р Стайлз?»

— «Один из его ближайших друзей».

— «Все из одного полка», — добавила миссис Эдвардс. — «Мери весь вечер была окружена красными мундирами. Признаюсь, мне бы доставило больше удовольствия видеть ее с кем-нибудь из наших давних соседей».

— «Да, да, мы не должны пренебрегать нашими старыми соседями. Но если эти солдаты проворнее прочих в бальной зале, то что остается делать молодым леди?»

— «Я не думаю, что это дает им повод заблаговременно ангажировать на такое количество танцев, м-р Эдвардс».

— «Возможно и нет, но я помню, моя дорогая, когда-то и мы с тобой поступали так же».

Миссис Эдвардс больше ничего не сказала, и Мери облегченно вздохнула. Последовало большое количество добродушных шуток, и Эмма отправилась спать в очарованном состоянии, ее голова была полна Осборнами, Блейками и Ховардами.

Следующее утро принесло огромное количество посетителей. В местном обычае было посещать миссис Эдвардс наутро после бала, а в настоящем случае намерения соседей подогревались большим любопытством относительно Эммы, так как каждый хотел снова взглянуть на девушку, которая очаровала накануне вечером лорда Осборна.

Ее оглядело множество глаз, и ее рассматривали с разной степенью одобрения. Некоторые не видели в ней недостатков, а некоторые — красоты. Некоторые считали смуглую кожу несовместимой с какой либо красотой, а другие были убеждены, что десять лет назад Элизабет Ватсон была в два раза красивее.

Утро пролетело в обсуждении достоинств бала и успехов каждого из их компании, и Эмма, очнувшись, обнаружила, что уже два часа, а она еще ничего не слышала об отцовской коляске. После этого открытия она дважды подходила к окну, чтобы оглядеть улицу, и уже была готова попросить разрешения позвонить в колокольчик и навести справки, как легкий звук экипажа, подъехавшего к дверям, наполнил ее сердце радостью. Она снова направилась к окну, но вместо привычного, но неэлегантного домашнего экипажа обнаружила аккуратную парную одноколку.

Вскоре затем объявили о м-ре Масгрейве, и миссис Эдвардс отреагировала на сообщение крайне холодным взглядом. Однако ее чопорность его не испугала, он с непринужденной раскованностью обратился с приветствиями ко всем леди, и, обращаясь к Эмме, отдал ей записку, которую имел честь привезти от ее сестры, и заметил, что ему кое-что необходимо добавить устно.

Записка, которую Эмма начала читать, лишь миссис Эдвардс упросила ее быть без церемоний, содержала несколько строк от Элизабет, сообщавшие, что их отец, чувствуя себя необычно хорошо, принял внезапное решение нанести сегодня визиты, а так как его путь лежит совершенно в другую сторону от R., то ей совершенно невозможно вернуться домой нынче утром, если только Эдвардсы не отвезут ее, на что едва ли можно надеяться, или ей представится какой-нибудь другой способ добраться, или она не побоится пройти пешком такое большое расстояние. Едва она все прочла, она почувствовала необходимость выслушать дальнейшие пояснения Тома Масгрейва.

— «Я получил это записку из прекрасных рук мисс Ватсон всего десять минут назад», — сказал он. — «Я встретил ее в деревушке Стэнтон, куда моя счастливая звезда внушила мне направить моих лошадей, она в тот момент искала кого-нибудь, чтобы отправить с поручением, и я был счастлив убедить ее, что она не найдет никого, кто выполнит роль посланника охотнее и быстрее, чем я. Помните, я ничего не говорю о своем бескорыстии. Служить средством доставки вас в Стэнтон в моей одноколке — будет моей наградой. Хотя об этом не написано, я передаю вам наказ вашей сестры устно».

Эмма была расстроена, ей не понравилось это предложение, ей не улыбалось быть накоротке с тем, кто это предложил, но она также боялась обременить Эдвардсов и идти домой пешком, и была слишком растеряна, чтобы сразу отказаться от его предложения. Миссис Эдвардс продолжала молчать, либо, не поняв в чем дело, либо желая уяснить к чему склонна сама молодая леди. Эмма поблагодарила его, но призналась, что ей не хочется доставить ему столько неудобств.