М-р Ватсон вернулся к вечеру, от дневных упражнений ему не стало хуже, и соответственно он был доволен тем, что сделал, и не прочь поговорить об этом, сидя на своем месте у камина.
Эмма не ожидала ничего интересного для себя в подробностях визитов, но когда она услышала, что упомянули о м-ре Ховарде как о проповеднике, прочитавшем прекрасную проповедь, она навострила уши.
— «Я не помню, когда я в последний раз слышал более умную лекцию», — продолжал м-р Ватсон, — «или лучше произнесенную. Он читает удивительно хорошо, очень уместно и в очень выразительной манере, и в то же время без театральных ужимок и надрыва. Признаюсь, мне не нравится, когда на кафедре ведут себя слишком активно, не нравятся напускные манеры и вычурные модуляции голоса, которые присущи очень многим этим популярным проповедникам, вызывающим восхищение. Простая манера говорить намного лучше возбуждает религиозное чувство, и говорит о хорошем вкусе. М-р Ховард читает как знаток и как джентльмен».
— «А что вы ели на обед, сэр?» — спросила его старшая дочь.
Он описал блюда и рассказал, что ел сам.
— «В целом», — добавил он, — «у меня получился очень приятный день, мои старые друзья чрезвычайно удивились, увидев меня у себя, и я должен признаться, что каждый стремился оказать мне большое внимание, и, казалось, сочувствовал мне, как инвалиду. Они заставляли меня садиться рядом с камином, а так как куропатки сильно пахли, д-р Ричардс отослал их на другой конец стола, чтобы они не раздражали м-ра Ватсона, что, я полагаю, было очень мило с его стороны. Но что мне понравилось больше всего, так это внимание м-ра Ховарда. В комнату, где мы обедали, вел крутой лестничный пролет, который не совсем согласуется с моими подагрическими ногами, и м-р Ховард поднялся ко мне снизу и заставил принять его руку. Подобное поведение очень подобает такому молодому человеку, но я не притязал на это, так как никогда раньше его не видел. Кроме этого, он потом осведомлялся об одной их моих дочерей, но я не помню о которой. Я полагаю, вы сами знаете».
На третий день после бала, когда Ненни без пяти три начала суетиться в гостиной с подносом и подставкой для ножей, внезапный звук резких ударов, производимых концом кучерского хлыста, заставил ее подойти к входной двери, и хотя мисс Ватсон приказала никого не впускать, она вернулась через полминуты в испуганном смятении, чтобы открыть дверь гостиной для лорда Осборна и Тома Масгрейва.
Можно представить изумление обеих молодых леди. Никакой визитер в этот момент не мог быть желанным, но эти визитеры, по крайней мере, лорд Осборн, знатный человек и незнакомый с ними, действительно причинял неудобство. Он сам выглядел немного смущенным: будучи представленным его непринужденным говорливым другом, пробормотал что-то невнятное о чести видеть м-ра Ватсона. Хотя Эмма не могла не приписать честь этого визита себе, она была далека от того, чтобы ему радоваться. Она чувствовала несовместимость этого знакомства со скромным образом жизни, который они вынуждены были вести, и приученная в семье своей тети к более утонченной жизни, была очень чувствительна к тому, что в ее нынешнем доме могло вызвать насмешку у богатых людей. О боли, которую вызывали подобные чувства, Элизабет знала очень мало, ее менее изощренный разум или более верное суждение уберегли ее от подобного чувства унижения, и хотя она чувствовала свое низкое положение, она практически не ощущала стыда.
М-р Ватсон, как уже слышали джентльмены от Нэнни, недостаточно хорошо себя чувствовал, чтобы сойти вниз. Со многими предосторожностями они сели, лорд Осборн около Эммы, а незаменимый м-р Масгрейв в приподнятом настроении от осознания собственной важности, с другой стороны камина около Элизабет. У лорда Осборна не было недостатка в словах, но когда он выразил надежду, что Эмма не подхватила простуду на бале, то некоторое время больше не находил, что сказать, и только позволял себе изредка бросать короткие взгляды на свою прекрасную соседку. Эмма не собиралась сильно беспокоиться о том, чтобы его занимать, и, после тяжкого раздумья, он произвел на свет замечание о том, что нынче прекрасный день и продолжил его спросив,
— «Вы гуляли нынче утром?»
— «Нет, милорд. Мы подумали, что для этого слишком грязно».
— «Вы бы одели полуботинки». — После следующей паузы, — «ничто так не обрисовывает изящную щиколотку, как полуботинки, желтоватые галоши с черным смотрятся очень хорошо. Вам не нравятся полуботинки?»
Читать дальше