Шмуэль-Йосеф Агнон - Путник, зашедший переночевать

Я остался в «Гордонии», забыв о голоде, потому что, во-первых, уже раньше обещал этим ребятам прийти к ним, а во-вторых — потому что там были газеты из Страны. Я прочел их от корки до корки. Даже когда я встречал имена людей, которых чурался, живя в Стране, тут эти люди казались мне значительными. Каждое сообщение о поездке какого-нибудь политического деятеля в Хайфу или в Изреэльскую долину волновало мое сердце. Люди, которые там наводили на меня скуку одним своим приветствием, — здесь я жадно перечитывал их речи.

Вот, однако, — хоть я не сомневался, что в Стране Израиля вершатся большие дела, но эти газеты почему-то сообщали мне только о делах ничтожных. Например, о том, что такой-то политический деятель поехал в Хайфу или в Изреэльскую долину и тому подобное, Я откладывал газету и брал следующую. И что же эта следующая? Она сообщала мне о том, что данный деятель уже вернулся из Хайфы или из Изреэльской долины. Нет сомнения, что об этом следовало рассказать, ибо в предыдущей газете писали о том, что он поехал, но ведь если бы раньше не упомянули вообще, что он куда-то отправился, теперь не было бы надобности упоминать, что он вернулся.

Конечно, кроме этих известий есть и более важные, но газеты почему-то имеют обыкновение потчевать своих читателей как раз маловажным. И если кто не знаком с этой особенностью газет, он может быть уверен, что получит от них то, что его совершенно не интересует.

По случаю установки нового замка в «Гордонию» набилось много ребят. Увидев меня, они обрадовались. Они уже и до того много раз приглашали меня прийти и выступить перед ними, но я уклонялся от этих приглашений. Если человек не знает, что сказать самому себе, что он может сказать другим? До того как я уехал в Страну Израиля, я не раз выступал с речами, но с тех пор, как приехал туда, постановил для себя больше на публике не выступать. Я говорил этим ребятам, что чувствую себя как человек, который всю жизнь хотел произнести хотя бы одну молитву так, как она была задумана изначально, а когда приехал в Страну и стал мудрее, мечтал уже хотя бы одно-единственное слово из этой молитвы произнести так, чтобы оно прозвучало, как было задумано. Они удивлялись: «Как это может быть, что человек приехал из Страны Израиля и не может произнести речь?» А я отвечал: «Именно потому, что все гости из Страны Израиля выступают у вас с речами, я не выступаю. И причиной тому — одно событие, которое со мною случилось. Если хотите, я расскажу. В тот год, когда я приехал в Страну, как раз было основано очередное трудовое поселение. После того как заложили краеугольный камень, начались выступления. Тридцать шесть выступлений, одно за другим. Возможно, каждый очередной оратор добавлял что-нибудь свое, а если не добавлял, то, возможно, повторял сказанное предыдущим оратором, но в итоге я так ничего и не запомнил, потому что речь каждого следующего путалась у меня с речью предыдущего».

Когда ребята поняли, что я не буду выступать, они попросили меня просто рассказать им о Стране. Я сказал: «Эх, ребята, вы когда-нибудь видели парня, который положил бы глаз на девушку и стал рассказывать о ней другим парням? Если хотите, я расскажу вам лучше о первой группе сионистов, которую мы создали здесь, когда я и ваши отцы были еще молодыми. Возвышенным и благородным был тогда сионистский идеал и весьма далеким от реальности. „Завоевание местечковых общин“, которого требовал от молодых сионистов Макс Нордау [69] Макс Нордау (1849–1923) — еврейский философ, писатель, публицист и общественный деятель, один из основателей Сионистской организации. , не относилось к нам, потому что в Шибуше руководители еврейской общины не были враждебны к сионизму. Напротив, некоторые из них приходили в клуб нашей сионистской группы — почитать газету или поиграть в шахматы. Раз в год приглашали лектора со стороны. Если социалисты-бундовцы [70] Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России) — еврейская социалистическая партия, действовавшая в России, Польше и Литве от 90-х гг. XIX в. до 40-х гг. XX в. не приходили на лекцию и не мешали, все было хорошо, а если приходили и мешали, было плохо. Кроме того, на Хануку [71] Ханука ( ивр. «освящение», «обновление») — праздник, установленный в память об очищении Иерусалимского храма, освящении жертвенника и возобновлении храмовой службы после разгрома и изгнания с Храмовой горы греко-сирийских войск и их еврейских союзников в 165 г. до н. э. мы всегда устраивали праздник в честь Маккавеев [72] Маккавеи — коллективное имя лидеров еврейского освободительного восстания против Селевкидской Сирии, начавшегося в 167 г. до н. э.; происходили из священнического рода коэнов (см. примеч. 60). с выступлениями и декламацией. И случалось, что какая-нибудь девушка на память читала: „Еще не погибла наша надежда“, и потом в еврейских газетах сообщали об этом событии. Я понимаю, то, о чем я вам сейчас рассказываю, никого здесь не интересует, кроме того единственного человека, который вам об этом рассказывает, и даже не столько вам рассказывает, сколько, скорее, самому себе».