Эрих Ремарк - Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса]

— Выходим! Пусть в этой мышеловке остается, кто хочет!

Снаружи сквозь грохот и вой уже затрещали первые выстрелы.

— Вот видите! Я же говорил! Ложись! На живот! Пулеметы опаснее, чем бомбы!

Левинский ошибся. После третьего взрыва пулеметы смолкли. Часовые поспешно оставили вышки. Левинский выполз из барака.

— Теперь уже не опасно! — прокричал он Бергеру в ухо. — Эсэсовцы смылись!

— Что нам делать? Сидеть в бараке?

— Нет. Это все равно не защита. Если что — зажмет где-нибудь, и сгоришь заживо!

— Выходим! — крикнул Майерхоф. — Если где-нибудь вырвет бомбой проволоку, мы сможем бежать!

— Заткнись, идиот! Они тебя схватят, в твоем полосатом костюме, и пристрелят!

— Выходите!

Они гурьбой вывалили из барака.

— Держаться вместе! — руководил Левинский.

Он схватил Майерхофа за шиворот.

— Если тебе, ослу, взбредет в голову делать глупости, — я тебе своими собственными руками шею сверну! Слышишь? Болван недорезанный! Неужели ты думаешь, что мы сейчас можем позволить себе рисковать? — Он с силой встряхнул его. — Или мне лучше сразу тебе башку отвернуть?

— Оставь его, — сказал Бергер. — Он ничего не сделает. Он слишком слаб для этого, да и я присмотрю за ним.

Они лежали неподалеку от барака. Им были видны его темные стены, которые торчали из кипящего тумана. Казалось, будто это вовсе не туман, а дым еще невидимого, разгорающегося внутри пожара. Они лежали, прижатые к земле огромными, тяжелыми лапами канонады, и ждали очередного взрыва.

Взрыва не было. Только зенитки еще продолжали бушевать. Со стороны города тоже больше не слышно было бомб. Зато еще отчетливее стали слышны винтовочные выстрелы.

— Палят здесь, в лагере, — сказал Зульцбахер.

— Это эсэсовцы, — поднял голову Лебенталь. — А может, они попали в казармы, и Нойбауера с Вебером уже нет в живых

— Это было бы слишком большое счастье, — произнес Розен. — Так не бывает. Они же не могли целиться, из-за тумана. Скорее всего накрыло пару бараков.

— А где Левинский? — спохватился Лебенталь.

Бергер посмотрел по сторонам.

— Не знаю. Пару минут назад он еще был здесь. А ты не знаешь, Майерхоф?

— Не знаю. И знать не хочу.

— Может, он пошел на разведку?

Они замолчали и прислушались. Напряжение росло. Снова послышались разрозненные ружейные выстрелы.

— Может, кто-нибудь сбежал? В Большом лагере? — высказал предположение Бухер. — И они идут по следу?

— Будем надеяться, что нет.

Каждый знал, что в противном случае весь лагерь будет построен на плацу, и никто не уйдет оттуда, пока не вернут обратно беглецов — живых или мертвых. Это означало бы десятки лишних трупов и тщательный осмотр всех бараков. Поэтому Левинский и накричал на Майерхофа.

— Зачем им сейчас — бежать? — усомнился Агасфер.

— А почему бы и нет? — вновь подал голос Майерхоф. — Каждый день…

— Успокойся, — оборвал его Бергер. — Ты восстал из мертвых и спятил на этой почве. Возомнил себя Самсоном! Да ты не смог бы уйти даже на полкилометра!

— Может, Левинский сам смылся. Причин у него хватает. Побольше, чем у других.

— Ерунда! Он не побежит.

Зенитки смолкли. В тишине послышались команды и топот множества ног.

— Может, нам лучше исчезнуть в бараке? — предложил Лебенталь.

— Верно. — Бергер поднялся. — Все из секции «В» — в барак! Гольдштейн, ты проследи, чтобы все забились куда-нибудь подальше. Хандке наверняка вот-вот появится.

— Эсэсовцы, конечно, все живы и здоровы, — проворчал Лебенталь. — Эти всегда выходят сухими из воды. А пару сотен наших вполне могло разорвать на куски.

— А может, это уже идут американцы? — сказал вдруг кто-то из тумана. — Может, это уже — пушки?

На миг все замолчали.

— Заткнись ты! — рассердился Лебенталь. — Сглазишь еще!

— Давай, пошли, кто еще ползает! Сейчас наверняка будет поверка.

Они забрались в барак. При этом поднялась почти такая же паника, как в начале бомбежки. Многие вдруг испугались, что другие, кто порасторопнее, займут их места. Особенно те, у кого были места на нарах. Они кричали слабыми, хриплыми голосами и яростно пробивались вперед, спотыкаясь и падая. Барак даже теперь был переполнен. Места в нем едва хватало для трети всех значившихся в списках. Часть людей, несмотря на все призывы товарищей, осталась лежать снаружи. У них после пережитых волнений уже не было сил даже для того, чтобы хотя бы ползком вернуться в барак. Паника выплеснула их вместе с другими на улицу, и теперь они беспомощно лежали на земле, словно выброшенные на песок рыбы. Ветераны дотащили нескольких из них до барака. В тумане они не сразу заметили, что двое уже мертвы. Эти двое были в крови. Они погибли от выстрелов.