Оскар Лутс - Лето

– Само собой понятно…

Этот оживленный разговор прерывает кистер, он снова подходит к беседующим вместе с заплаканным Кийром. И хотя рыжеволосый чувствует себя поверженным в прах, он не может противиться уговорам духовного лица. Среди всех злоключений и несчастий ему осталось одно утешение, и оно, по его мнению, заключено в его собственной персоне. «Я, конечно, не оратор, – втайне вздыхает он, – это верно. Но если бы они знали, какое у меня доброе сердце и какой я богобоязненный!»

– Ну, – говорит кистер. – Не будем больше ни о чем думать. Все было именно так, как и должно быть. Эти счастливые часы не стоит проводить в слезах. Мелкие неудачи не должны омрачать радость свидания. А теперь давайте все вместе закусим. Будь любезна, накрой на стол, – заканчивает он, обращаясь к супруге.

Кистерша кивком головы выражает свое полное согласие и вместе с раяской хозяйской дочерью удаляется в соседнюю комнату, откуда вскоре доносится звон посуды.

– А как твои дела, Имелик? – спрашивает кистер, усадив Кийра на прежнее место.

– Да так, – улыбается в ответ Имелик. – День да ночь – сутки прочь…

– Хм… День да ночь – сутки прочь… А ты, Куслап, как живешь?

– Хорошо, – быстро отрезает тощий паренек и опускает глаза. Так Куслап всегда отвечал на подобные вопросы, так, наверное, будет отвечать и до конца дней своих.

– Ну и слава богу, – говорит кистер. – Приятно слышать, что человеку хорошо живется и он доволен своей судьбой. Главное – это смирение и покорность. Дух высокомерия порождает раздоры и вызывает недовольство тех, кто поставлен над нами. Не так ли, дорогие мои друзья?

– Да, – отвечает Кийр. Худощавое туловище его все еще вздрагивает от всхлипываний.

– Именно так, – тихим голосом подтверждает Тоотс, заметив, что взгляд кистера в ожидании ответа устремлен на него. От управляющего имением не ускользнуло, что кистер к Имелику и Куслапу обращается на «ты», в то время как его и Кийра величает «вы». Собственно, барину из России кажется вполне естественным, что между ним и паунверескими ребятами делается такое различие. Одного лишь он не может понять: почему кистер считает необходимым этому кривобокому плаксе Кийру тоже говорить «вы»? Оттого ли, что Кийр ремесленник? Да ну их к лешему, таких ремесленников! Вот, скажем, Имелик, пусть он и деревенщина, а куда солиднее, чем этот Кийр, с его блестящей тросточкой и соломенной шляпой. Черт, хм, хм… Да, даже Куслап большего стоит. А вот поди ж ты – тупеют люди, долго сидя на одном месте, как этот вот Юри-Коротышка. Лет десять поиграет еще на органе тут в Паунвере да понатаскает в школе мальчишек – станет, наверное, ему, Тоотсу, «ты» говорить, а Кийру – по-прежнему «вы».

Мысли Тоотса прерывает появление хозяйки, она приглашает всех к столу. Резким движением головы в сторону гостей кистер повторяет приглашение супруги, берет посапывающего Кийра под руку и вместе с ним шествует в соседнюю комнату.

Тоотс подталкивает Имелика и шепчет:

– Ну и разнюнился наш портной, сопли распустил! Несут его теперь осторожненько, как дерьмо на лучинке, чтоб не свалилось.

– Если ты не замолчишь, я сейчас же уйду, – давится смехом Имелик. – Ведь так и полагается, а ты просто не понимаешь хорошего тона и не печешься о душе своей.

– Черт возьми, – вполголоса возражает Тоотс, – Я не понимаю хорошего тона! Хотелось бы мне знать, кто лучше меня его понимает!

– Ладно, только веди себя приличнее!

– Да нет, дурень, я только хотел сказать, что уж лучше бы нам зареветь хором; интересно, как Юри-Коротышка справился бы с этой воющей компанией…

– Смелее, смелее, мои юные друзья! – доносится из столовой голос кистера.

– Слышишь – смелее! – подталкивает Имелик Тоотса в спину, а другой рукой тянет за собой Куслапа.

Кийр сидит уже за столом рядом с кистером, точно кукла, и поглядывает на школьных товарищей исподлобья. Раяская девица, кистерша и еще какая-то молодая девушка, появившаяся из другой комнаты, стоят у стола в ожидания гостей.

– Поторапливайтесь! Поторапливайтесь! – повторяет кистер. – Знакомьтесь с нашей барышней и садитесь за стол,

– Барышня Эрнья, моя племянница, – представляет молодую девушку хозяйка. – Из тех же примерно краев в России, откуда пожаловал к нам и господин Тоотс.

– Очень приятно, – со свойственной ему обходительностью светского человека отзывается Тоотс. Он пожимает протянутую ему руку и смело глядит девушке в глаза.

Имелик и Тиукс отвешивают неуклюжие поклоны, и все общество рассаживается вокруг стола на места, указываемые каждому хозяйкой. Между прочим на столе оказываются принесенные, видимо, из ледника бутылки с вином; в теплой комнате они вскоре покрываются влагой, которая извилистыми ручейками стекает на скатерть.