Эдит Уортон - Избранное

Пока что в тусклом свете лампы он увидел прелестную полутемную комнату, не похожую ни на одну из виденных им доселе комнат. Он знал, что графиня Оленская привезла с собою кое-что из своих вещей — обломки кораблекрушения, как она их называла, — очевидно, это были несколько столиков темного дерева, изящная бронзовая греческая статуэтка и прибитая к выцветшим обоям драпировка из красного камчатного полотна, на которой висели две, по-видимому, итальянские картины в старинных рамах.

Ньюленд Арчер гордился своим знанием итальянского искусства. Его юность прошла под знаком Рескина, [67] …под знаком Рескина… — см. примеч. 34. читал он и все новейшие труды [68] …читал он и все новейшие труды… — В приведенном ниже списке книг, прочитанных Арчером, Уортон допускает анахронизм. Хотя действие романа, судя по многочисленным указаниям в тексте, следует датировать 1875 годом (не ранее 1674-го, не позднее 1876-го), писательница включает в круг чтения героя не только шестнтомное исследование английского искусствоведа и литературного критика Джона Эддингтона Саймондса «Ренессанс в Италии» (1875–1876), но и сборник «Эвфорион, эссе о Ренессансе» английской писательницы Вайолет Пэджит (1856–1935), писавшей под псевдонимом Вернон Ли, который вышел в свет лишь в 1884 году. — Джона Эддингтона Саймондса, «Эвфориона» Вернон Ли, очерки Ф. Г. Хемертона [69] Хемертон Филип Гилберт (1834–1894) — английский искусствовед, с 1869 года — редактор журнала «Портфолио», в котором печатались его многочисленные статьи по истории и теории живописи. и замечательную новую книгу Уолтера Патера [70] Патер Уолтер (1839–1894) — влиятельный английский критик, искусствовед и писатель. Его книга, которую имеет в виду Уортон, «Очерки по истории Ренессанса», была опубликована в 1873 году, то есть на три года ранее труда Саймондса, и поэтому говорить о ней как о последней новинке — неточно. под названием «Ренессанс». Он свободно рассуждал о Боттичелли [71] Он свободно рассуждал о Боттичелли… — творчество великого художника итальянского Возрождения Сандро Боттичелли (1444–1510) английские критики Дж. Рескин и У. Патер, под влиянием которых складывались вкусы Арчера, считали абсолютной вершиной изобразительного искусства. и несколько снисходительно отзывался о Фра Анджелико. [72] …несколько снисходительно отзывался о Фра Анджелико. — Очевидно, эстетические взгляды героя Уортон соответствуют оценкам прерафаэлитов — группы английских художников и писателей, провозгласивших своим идеалом искусство итальянских художников дорафаэлевской эпохи. Итальянский художник раннего Возрождения Фра Анджелико (1387–1455) был для них, как и для Арчера, лишь второстепенной фигурой по сравнению с гениальными Джотто и Боттичелли. Но эти картины совершенно сбили его с толку, ибо ничем не напоминали все то, на что он привык смотреть (а потому способен был увидеть), когда путешествовал по Италии, а возможно, острота его восприятия ослабела от странного положения, в которое он попал в этом пустом доме, где его явно не ждали. Он пожалел, что не рассказал Мэй Велланд о просьбе графини Оленской, и даже встревожился, как бы его невеста ненароком не заехала навестить кузину. Что она подумает, если увидит, как он, словно свой человек, сидит в сумерках один у камина чужой дамы?

Но раз уже он здесь, он решил подождать и, опустившись в кресло, вытянул ноги к горящим поленьям.

Довольно странно позвать его таким образом, а после о нем позабыть, но Арчер испытывал скорее любопытство, чем обиду. Самая атмосфера комнаты настолько отличалась от той, какою он до сих пор привык дышать, что застенчивость его исчезла в предвкушении чего-то увлекательного и неведомого. Он и раньше бывал в гостиных, задрапированных красным камчатным полотном с картинами «итальянской школы», но его поразило, что ветхий, взятый внаем домик Медоры, с его жалкими украшениями из пампасной травы и статуэтками Роджерса, [73] …статуэтками Роджерса… — Речь идет о работах одного из братьев Роджерс (американских скульпторов второй половины XIX века), очевидно, Джона Роджерса (1829–1904), автора скульптурных групп. одним мановением руки и умелым использованием нескольких предметов был превращен в нечто уютное, «заграничное», смутно напоминающее сцены из старинных сентиментальных романов. Он попытался проникнуть в этот секрет, найти разгадку в том, как расставлены столы и стулья, в том, что в изящной вазе стоят всего лишь две алые розы (которых никто никогда не покупал меньше дюжины), в тонком аромате, который пропитывал все вокруг, напоминая не запах духов на носовом платке, а скорее атмосферу какого-то далекого восточного базара, где пахнет смесью турецкого кофе, серой амбры и засушенных роз.