Эдит Уортон - Век наивности

Кроме Арчера, на ночной 5-й авеню почти никого не было. В этот час большая часть его знакомых сидела по домам, переодеваясь к обеду, и он втайне порадовался, что Эллен, по всей вероятности, сможет незаметно выйти. Едва у него мелькнула эта мысль, как дверь отворилась, и на пороге появилась она. Позади нее теплился слабый огонек, словно кто-то освещал ей дорогу. Она обернулась, сказала кому-то несколько слов, потом двери закрылись, и она стала спускаться по ступеням подъезда.

— Эллен, — тихо проговорил он, когда она сошла на мостовую.

Она слегка вздрогнула и остановилась, и в ту же минуту он увидел, что к ним приближаются два светских франта. Было что-то очень знакомое в пальто, в складках модных шелковых шарфов, повязанных поверх белых галстуков, и он подивился тому, что молодым людям их круга вздумалось так рано отправиться на званый обед. Потом он вспомнил, что Реджи Чиверсы, жившие неподалеку, в этот вечер пригласили многих знакомых на «Ромео и Джульетту» с Аделаидой Нильсен, [176] Аделаида Нильсен (настоящее имя Элизабет Энн Браун, миссис Ли; 1848–1880) — английская актриса. и понял, что эти двое были из их числа. Когда они проходили под фонарем, он узнал Лоренса Леффертса и одного из младших Чиверсов.

Трусливое желание, чтобы никто не видел госпожу Оленскую у дверей Бофортов, исчезло, как только он всем своим существом ощутил тепло ее руки.

— Я смогу видеться с вами теперь… мы будем вместе, — бормотал он, сам не понимая, что говорит.

— Ах, — отозвалась она. — Бабушка вам рассказала? Глядя на нее, он заметил, что Леффертс и Чиверс, дойдя до угла, вежливо перешли на другую сторону 5-й авеню. Такие проявления мужской солидарности когда-то были не чужды и ему, но теперь этот маневр показался ему отвратительным. Неужели она в самом деле воображает, что они смогут жить подобным образом? А если нет, то что она тогда воображает?

— Завтра я должен вас видеть — где-нибудь, где мы можем быть одни, — сказал он голосом, который ему самому показался рассерженным.

Она нерешительно двинулась к карете.

— Но ведь я у бабушки — то есть я хочу сказать, пока, — добавила она, словно почувствовав, что перемена ее планов требует хоть какого-то объяснения.

— Где-нибудь, где мы можем быть одни, — продолжал настаивать он.

Она засмеялась слабым смехом, который неприятно резанул ему слух.

— В Нью-Йорке? Но ведь здесь нет ни церквей, ни памятников.

— Зато есть музей — в парке, [177] …музей — в парке… — Имеется в виду знаменитый ныне Метрополитен-музей, расположенный в Центральном парке Нью-Йорка. Основан в 1870 году. — заметив ее удивление, пояснил он. — В половине третьего я буду у входа.

Она ничего не ответила и, повернувшись, быстро села в карету. Когда карета тронулась, госпожа Оленская наклонилась вперед, и ему почудилось, что в темноте она помахала ему рукой. Обуреваемый противоречивыми чувствами, он посмотрел ей вслед. Ему казалось, будто он говорил не с тою женщиной, которую любит, а с какой-то другой, с которой делил уже приевшиеся наслаждения — до того невыносимо было чувствовать себя в плену этих пошлых слов и понятий.

— Она придет! — чуть ли не с презрением сказал он себе.

Избегая популярного собрания Вулф, [178] Вулф Катарина Лориллард (1828–1887) — американская меценатка-миллионерша, завещавшая Метрополитен-музею большую сумму денег и коллекцию картин. чьи забавные полотна занимали одну из главных галерей причудливого здания из чугуна и разноцветных изразцов, называемого Метрополитен-музей, они прошли по коридору в комнату, где в унылом уединении плесневели памятники древности Чеснолы. [179] …памятники древности Чеснолы. — Граф Луиджи Пальма ди Чеснола (1832–1904) — итало-американский археолог, с 1878 года директор Метрополитен-музея.

Никто не нарушал их одиночества в этом унылом убежище и, усевшись на диван, расположенный вокруг центрального калорифера парового отопления, они молча смотрели на шкафы черного дерева, где под стеклом хранились извлеченные из праха обломки Илиона. [180] Илион—древняя Троя.

— Странно, что я никогда здесь не была, — сказала госпожа Оленская.

— Гм… я думаю, когда-нибудь здесь будет великолепный музей.

— Да, — рассеянно согласилась она.

Она встала и прошлась по комнате. Арчер любовался легкими движениями ее фигуры, девически стройной даже в тяжелых мехах, модной меховой шапочкой, изящно отделанной крылом цапли, и похожими на плоские завитки виноградной лозы колечками темных волос на висках. Как и при каждой их встрече, он был весь поглощен черточками, составлявшими ее особенное очарование. Вскоре и он поднялся и подошел к шкафу, перед которым она стояла. Стеклянные полки были уставлены мелкими обломками, в которых с трудом угадывались предметы домашнего обихода, украшения и безделушки из стекла, глины, потускневшей бронзы и других истертых временем материалов.