Кнут Гамсун - Новые силы

Оле слушал рассеянно. Об Иргенсе не было сказано ни слова...

По дороге домой Тидеман случайно заглянул к мелочному торговцу, которому поставлял товар. Это произошло совершенно случайно. Войдя в магазин, он подошёл к прилавку и громко поздоровался с хозяином, стоявшим за кассой. В ту же минуту он увидел у прилавка свою жену, перед ней лежало несколько свёртков.

Тидеман не видал её с того дождливого вечера, когда он застал её перед своей конторой. Увидев как-то случайно её кольцо в окне ювелира, он сейчас же выкупил его и отослал ей. Она поблагодарила несколькими словами: ей не было жаль кольца, но теперь, конечно, другое дело, она его больше не продаст.

Она стояла перед прилавком в чёрном платье, оно было порядочно изношено, и в голове его мгновенно мелькнула мысль, что, может быть, ей не хватает денег, может быть, она нуждается. Зачем она носит такие старые платья? Она вовсе не вынуждена к этому, он посылал ей довольно много денег. Слава Богу, на это у него хватит средств. Вначале, когда ему самому приходилось туго, он посылал ей понемногу, это правда, но он и огорчался этим и каждый раз писал ей, прося извинения за то, что посылает так мало, это происходило от его невнимательности, в течение недели он пришлёт ей ещё денег, а теперь он по рассеянности забыл отложить для неё вовремя. И она благодарила и отвечала всякий раз, что ей не нужно денег, у неё и так пропасть денег, она не знает, куда их девать. Он может поверить ей, что у неё лежит ужасно много денег.

Но почему же она ходит в таком старом платье?

Она обернулась, она узнала его голос, когда он поздоровался с хозяином. Они стояли друг против друга, и глаза их встретились на секунду. Он смутился, улыбаясь, поздоровался с ней, как и с хозяином, и она, вспыхнув, ответила на его приветствие.

— Благодарю вас, это всё, — тихо сказала она приказчику, — остальное я возьму в другой раз.

Она поспешно заплатила за отобранный уже товар, забрала свои пакеты. Тидеман следил за ней глазами. Наклонив голову и смотря в землю, как бы стыдясь чего-то, она торопливо вышла из магазина.

А дни шли, город был спокоен, всё было спокойно. Иргенс всё ещё продолжал возбуждать удивление и всеобщее внимание. Одно время вид у него был несколько унылый. Долги тяготили его, он ничего не зарабатывал, и никто не давал ему денег. Настала осень, потом зима, а дела его всё не поправлялись, он даже вынужден был носить прошлогоднее платье.

И вдруг, в один прекрасный день, к изумлению всех знакомых, он появляется на прогулке весь в новом, с головы до ног, в широком осеннем пальто, светло-жёлтых перчатках, с деньгами в кармане, таким же щёголем, как прежний, единственный в своём роде, Иргенс. Все с восхищением глазели на него. Чёрт побери, вот это человек, всех заткнул за пояс! уже не отрыл ли он какую-нибудь алмазную россыпь? О, у этого малого голова па плечах, это талант, выдающийся ум! Правда, хозяйка на Трановской улице отказала ему от квартиры, но что же из этого? Он снял теперь две комнаты в дачном квартале, с видом на улицу, на город, — прекрасные комнаты, с кожаной мебелью. Он не мог больше жить в своём старом чулане с облезлым полом и отвратительным входом, он портил ему настроение, прямо-таки заставлял страдать. Если хочешь создать что-нибудь порядочное, нужно быть свободным от всякого гнёта. Теперь он устроился довольно сносно. На прошлой неделе приехала фрёкен Люнум и пробудет здесь некоторое время, не удивительно, что он повеселел и стал новым человеком. Весь город посветлел и порозовел с приездом Агаты!

Между ними всё уже решено, они повенчаются весной, в надежде на следующую премию. Должен же он, наконец, получить эту несчастную премию, особенно теперь, когда он обзаводится семьёй и выпускает ещё новый сборник стихов. Нет никого, кому она была бы нужнее, чем ему, ведь не хотят же, в самом деле, уморить его с голоду. И Иргенс решительно сошёлся с адвокатом Гранде, который лично побывал в министерстве и переговорил относительно премии будущего года. Иргенс не хотел сам обращаться в министерство, ему было противно идти и самому хлопотать о своём деле в высших инстанциях, но Гранде мог это сделать, если хотел. «Ты знаешь, в каком я положении, — сказал он Гранде, — у меня нет никаких средств, и если ты переговоришь в министерстве, я буду тебе очень благодарен. Но сам я не двинусь с места, я не могу переломить себя!». Конечно, в глубине души Иргенс презирал адвоката Гранде, но делать было нечего, этот адвокат начал приобретать значение, он был членом государственной комиссии и «Новости» даже интервьюировали его. Да, он несомненно имел некоторое значение, и он сам уже начал показывать это походкой и манерами. Гранде уже не позволял останавливать себя на улице первому встречному...