— Но, милый человек, я же сказал тебе, что это низость, на которую не стоит обращать внимания, — вставил Оле.
— Это неверно, если думают, что я пренебрегаю Ганкой, — заговорил Тидеман. — Но я хочу предоставить ей свободу, понимаешь? Да. Она может делать, что хочет, такой между нами уговор. Иначе она бросит меня.
Тидеман был сильно взволнован, он то садился, то опять вставал и ходил по комнате.
— Я расскажу тебе всё, Оле, это в первый раз, и никто другой этого не узнает. Я хожу по ресторанам не потому, что это доставляет мне удовольствие. Но что мне делать дома? Ганки нет, есть нечего, в доме ни души. По взаимному соглашению, мы уничтожили хозяйство. Понимаешь теперь, почему я хожу по ресторанам? Я у себя не хозяин, в конторе, в ресторанах, и вот я провожу время в «Гранде», встречаю там знакомых, иногда и её, мы сидим за одним столом, и нам хорошо. Что мне делать дома, скажи, пожалуйста? Ганка в «Гранде», мы сидим за одним столом, часто друг против друга, передаём один другому стакан, графин. «Андреас, — говорит она иногда, — будь добр, спроси стаканчик и для Мильде». И, разумеется, я спрашиваю стакан и для Мильде». Я рад этому, чуть не краснею от радости. «Я тебя почти не видала сегодня, — говорит она мне, — ты так рано ушёл сегодня». — «Да, он чудесный муж, поверьте мне!» — говорит она другим и смеётся. Меня радует, что она шутит, я тоже начинаю шутить. «Да разве у кого-нибудь на свете хватит терпения дожидаться, пока ты кончишь свой туалет, особенно, если в конторе дожидаются пять человек?» — говорю я. Но истина-то заключается в том, что за последние дни я, может, совсем её не видал. Понимаешь ты теперь, почему я хожу по ресторанам? Через два дня на третий я могу там увидеть её и встретиться с друзьями, которые прекрасно помогают мне коротать время. Но, разумеется, всё это произошло самым мирным образом, по взаимному соглашению, не вздумай предположить что-нибудь другое. И я должен тебе сказать, что нахожу это превосходным. Всё дело в привычке.
Оле Генриксен сидел, разинув рот. Он сказал с удивлением:
— Вот, какие обстоятельства! Не думал я всё-таки, что между вами дошло уже до этого!
— Что же тут такого? Разве тебе кажется уже таким странным, что ей хочется бывать в нашей компании? Ведь это всё известные люди, художники, поэты, люди, имеющие некоторое значение. И по совести, Оле, это ведь совсем другие люди, не то, что мы с тобой, и нам самим ведь приятно бывать в их обществе. Пойми меня хорошенько, между нами решительно ничего не произошло, всё обстоит превосходно. Я не мог всегда приходить из конторы в назначенное время, ну, уходил в ресторан и обедал там. Она находила смешным иметь хозяйство для себя одной и тоже стала ходить по ресторанам. Положим, мы не всегда ходим в одно и тоже место, иногда, мы и не встречаемся. Но что же из этого, это ничего не значит...
Пауза.
Тидеман опускает голову на руку.
Оле спросил:
— Но кто же это придумал? Кто предложил такую комбинацию?
— Ха-ха, уже не думаешь ли ты, что я? уже не я ли сказал моей жене: «Ну, Ганка, уходи теперь в какой-нибудь ресторан, потому что я хочу, чтоб дом был пуст, когда я прихожу обедать». Так, что ли, по-твоему? Но, как я уже тебе говорил, теперь всё идёт превосходно, не в этом дело... А что ты скажешь на то, что она даже не считает, что она замужем? уже на это тебе прямо таки нечего сказать. Я пробовал говорить с ней, говорил и то и сё, замужняя женщина, дом, семья, хозяйство и прочее, а она отвечала: «Ты говоришь, замужняя женщина? Но ведь это же просто предрассудок!». Как тебе нравится: предрассудок! Так что я уже больше никогда не повторяю ей этого — она не замужем, и Бог с ней. Она живёт там же, где и я, мы присматриваем за детьми, приходим и выходим, сталкиваемся в дверях и расходимся в разные стороны. Но всё ничего, пока это её тешит.
— Да ведь это же просто смешно! — вдруг сказал Оле. — Я не понимаю... Что же она думает, что ты перчатка, которую она может выбросить? Почему ты ей не скажешь этого?
— Ну, разумеется, я ей говорил. Но она хотела развестись со мной. Да. Два раза. Что же мне оставалось делать? Я не такой счастливец, чтоб уметь сразу вырывать свои чувства, — это придёт позже, через некоторое время. Она, впрочем, права, когда говорит о том, что хотела развестись со мной, а я был против, в этом она может упрекнуть меня. Почему я не сказал ей серьёзно и не покончил разом? Но, Боже мой, она же хотела уйти! Она сказала это совершенно ясно и определённо, и я это отлично понял. Это было два раза. Понимаешь ты меня?
Читать дальше