Кнут Гамсун - Мечтатель

На этом дело могло бы и окончиться, но этот ворчун пастор никак не мог смолчать. Вечером жена хватилась одеял. Их принесли.

— Да они мокрые, — сказала она.

— Они были бы ещё гораздо мокрее, если бы я не внёс их, — сказал пастор.

Тогда жена возразила:

— Разве ты их снял? Это было вовсе не нужно, я сама хотела велеть это служанке.

Пастор горько усмехнулся:

— Тогда они висели бы на улице и до сих пор.

Жена оскорбилась.

— Не стоит так сердиться из-за нескольких дождевых капель. Ты сегодня всюду суёшься и совершенно невыносим.

— Очень было бы хорошо, если бы мне не нужно было всюду соваться. Смотри, вон на постели стоит таз.

Она отвечала:

— Да, я поставила его сюда, потому что больше не было места.

— Если бы у тебя был умывальный стол, ты бы и его загородила всевозможными вещами, — сказал он.

Жена потеряла всякое терпение и воскликнула:

— Господи, какой ты невыносимый! Ты, наверное, болен. Нет, я не в силах выносить это.

Она села и уставилась взглядом в пространство.

Но она это вынесла. Через несколько минут она всё позабыла, её доброе сердце простило оказанную ей несправедливость. У неё была счастливая натура.

Пастор всё дольше и дольше просиживал у себя в кабинете, куда не достигал беспорядок, царивший в остальном доме. Он был вынослив и силён, настоящая ломовая лошадь. Он расспрашивал своих помощников о нравственности прихожан и получил далеко нерадостные вести. Пастор писал обличительные письма то одному, то другому члену своей общины; если это не действовало, он ездил сам. Он стал опасным человеком, и его всюду боялись. Он никого не щадил. Он выследил, что сестра его помощника Левиона была очень лёгкого характера и относилась весьма любезно к молодым рыбакам. Она тоже подучила от него письмо. Он призвал к себе её брата и отослал его с письмом, говоря: «Передай ей письмо и скажи, что я буду неусыпно следить за ней...».

Пастора позвали в комнаты, потому что приехал в гости купец Макк. Посещение было очень короткое, но замечательное: Макк предлагал ему руку помощи, если она когда-нибудь понадобится пастору по делам общины. Пастор поблагодарил и остался сердечно доволен этим предложением. Если он прежде не знал, что Макк из Розенгарда всеобщий покровитель, то теперь он в этом вполне убедился. Этот пожилой господин был так великолепен и могуществен, что произвёл впечатление даже на фру пасторшу, которая живала в городе. Он был великим человеком, и в его булавке, которую он вкалывал в галстук, камни были, конечно, не поддельные.

— С рыбой дело обстоит прекрасно, — сказал Макк. — У меня был опять улов, впрочем, самый пустяшный, каких-нибудь два десятка бочек; но всё же это маленькая добавка к прежним. Вот я и подумал, что не нужно забывать своих обязанностей относительно других.

— Вполне справедливо, — заметил пастор. — Так оно и должно быть. Разве двадцать бочек это маленький улов? Я ужасно глуп в этом отношении.

— Да, две-три тысячи бочек много лучше.

— Боже мой, две-три тысячи! — восклицает фру.

— Но если мне недостаточно рыбы моего собственного улова, то я скупаю рыбу у других, — продолжает Макк. — Вчера чужие рыбаки поймали очень много, и я тотчас всё купил. Я хочу нагрузить сельдью все мои суда.

— У вас большие предприятия, — сказал пастор.

Макк согласился с тем, что его предприятия начинают разрастаться. В сущности, это торговое дело очень давнишнее и получено им по наследству, сказал Макк. Но он его развил и присоединил к нему кое-какие другие отрасли. Всё это он делает для своих детей.

— Но, Боже мой, сколько же у вас, однако, мастерских, фабрик и лавок? — воскликнула с воодушевлением фру пасторша.

Макк отвечал, смеясь:

— Да право, я хорошенько не знаю. Позвольте я сочту.

И Макк в этой болтовне забывал на короткое время свои огорчения и заботы, и ему было приятно, что его расспрашивали о его предприятиях.

— Ах, если бы мы жили вблизи вашей большой хлебопекарни в Розенгарде, — сказала пасторша, подумав о своём хозяйстве. — У нас такой плохой домашний хлеб.

— У ленсмана ведь есть булочник.

— Да, но у него нет хлеба.

Пастор сказал:

— К сожалению, он очень пьёт. Я уже написал ему.

Макк сидел некоторое время молча.

— Ну, в таком случае я открою здесь отделение моё булочной, — сказал он.

Он был всемогущ! Он делал всё, что хотел. Достаточно было одного его слова, чтобы у них появилась пекарня.

— Боже мой, — воскликнула пасторша и глаза её выражали изумление.