Кнут Гамсун - Мечтатель

— Вот они, тут.

— Господи, уж приехали! — вскрикивают перепуганные служанки.

Но экономка не теряется, она жила уже здесь у предыдущего пастора и вполне освоилась со своим положением; она очень дельная и практичная.

— Несите кофе, — говорит она только.

Маленький Фердинанд бежит дальше сообщать свою новость остальным слугам. Они бросают свои дела, торопливо надевают праздничную одежду и спешат к лодочным навесам, чтобы предложить свою помощь приезжающим. Всех встречающих десять человек.

— Здравствуйте, — говорит пастор с лодки, слегка улыбаясь и снимая свою мягкую шляпу.

И все стоящие на суше почтительно обнажают головы, а помощники пастора кланяются так низко, что их длинные волосы падают им на глаза. Длинный Роландсен не так ретив, как другие; он стоит прямо, не сгибаясь, но шапку опускает низко. Пастор ещё молодой человек с рыжеватыми бакенбардами и веснушками. Его ноздри почти совершенно закрываются светлыми усами. Жена пастора лежит в лодочном домике измученная и страдающая морской болезнью.

— Мы приехали, — говорит пастор жене в дверную щёлку и помогает ей выйти.

На них обоих удивительно старые толстые одежды, не особенно привлекательного вида. Конечно, они надели их для путешествия, а их элегантные дорогие туалеты уложены. Шляпа съехала фру на затылок, её бледное лицо с большими глазами обращает на себя внимание мужчин.

Помощник Левион идёт в брод и переносит её на сушу. Пастор справляется сам.

— Моё имя Роландсен, телеграфист, — говорит длинный Роландсен, выступая вперёд. Он основательно пьян, его глаза посоловели, но у него большая опытность в житейских делах, поэтому он и в таком виде держит себя вполне уверенно.

А, чёрт Роландсен, никто никогда не видал, чтобы он ударил лицом в грязь, когда ему приходилось попадать в общество важных людей, где, как и следовало, он пускал в ход своё красноречие.

— Если бы я знал всех, — продолжал он, обращаясь к пастору, — я бы представил вам их. Мне кажется, что вон те двое, помощники пастора. Эти двое ваши слуги. Это Фердинанд.

И пастор, и фру пасторша кивают всем в знак привета. Здравствуйте, здравствуйте, мы скоро познакомимся друг с другом. Да, да. Теперь, значит, нужно перевезти багаж на сушу. Но помощник Левион смотрит на лодочный домик, он хочет опять идти к нему по воде.

— Нет ли там маленьких? — спрашивает он.

Никто не отвечает, но все смотрят на пастора и его жену.

— Нет ли там детей? — продолжает помощник.

— Нет, — отвечает с лодки лодочник.

Фру вспыхнула. Пастор сказал:

— Мы одни. Так приходите, я вам дам на чаёк.

Он, несомненно, был богат. Это не такой человек, чтобы не заплатить бедняку. Прежний пастор никогда не платил, он только говорил — «пока спасибо».

Они стали подниматься наверх, а Роландсен показывал им дорогу. Он шёл с краю дороги по снегу, чтобы дать место другим. На нём были низенькие франтовские башМакки, но он не обращал на это внимания, он шёл даже в расстёгнутой куртке, несмотря на холодный майский ветер.

— А вон и церковь, — сказал пастор.

— У неё старый вид. Там нет печей? — спрашивает фру.

— Не могу сказать вам наверняка, — отвечал Роландсен, — но не думаю.

Пастор изумился. Очевидно, этот человек не особенно-то часто ходил в церковь, скорей наоборот. Очевидно, он не делал большого различия между праздниками и буднями. И пастор стал несколько сдержаннее с этим незнакомцем.

Экономка стоит на лестнице, а Роландсен опять представляет.

Когда он покончил с этим делом, он поклонился и хотел уходить.

— Подожди немного, Овэ, — шепчет ему йомфру ван Лоос. Но Роландсен не ждёт, он опять кланяется и задом спускается по лестнице. Пастору кажется, что он удивительный парень.

Фру уже вошла в дом. У неё прошла морская болезнь, и она начала осматривать помещение. Она просила, чтоб из самой светлой и лучшей комнаты сделали кабинет для пастора, а себе она оставила ту комнату, которую до сих пор занимала йомфру ван Лоос.

Нет, Роландсен не стал дожидаться: он отлично знал йомфру ван Лоос и понимал, что ему предстояло. А он делал только то, что ему хотелось. Выше на дороге он встретил рыбака из общины, который опоздал к встрече пастора. Это был Энох, кроткий и смиренный человек; он всегда ходил с опущенными глазами и с повязанной головой, потому что у него болели уши.

— Ты опоздал, — сказал Роландсен, проходя мимо него.

— А он приехал?

— Приехал. Я обменялся с ним рукопожатием.