Илья Штемлер - Архив

Последней, со своей кружкой и свертком, вошла Нина Чемоданова и села в простенке между окнами, под красочным календарем с призывом хранить деньги в сберегательной кассе.

— Явилась наконец, — проворчала заведующая отделом использования Анастасия Алексеевна Шереметьева, пышногрудая особа с прямым армейским затылком, подпирающим короткую стрижку крашеных волос. — В следующий раз ждать тебя не будем.

— Клиент задержал, — оправдывалась Чемоданова. — Дед-краевед.

— Забелин, что ли? — спросила Шурочка Портнова, гостья из отдела хранения.

— Он самый. Александр Емульяныч. Я ему намекаю, обед, дескать. А он — я, Нина Васильевна, клюю два раза в день, не беспокойтесь. — И, спохватившись, Чемоданова округлила глаза в притворном удивлении: — Ты ли это, Шурочка?! Не верю!

— Я, я, — кивнула Портнова. — Сбежала от своей совы. Сказала, что в детский сад надо. А сама к вам, мои родные.

— Правильно сделала, — Шереметьева достала пакет с сушками, банку варенья и что-то еще, завернутое в вощеную бумагу.

— У меня пирожки слоеные, — оповестила Чемоданова.

— С мясом? — спросила Портнова.

— С саго. С мясом не успела, расхватали, — ответила Чемоданова. — Ой, девочки, вчера в филармонии были такие ватрушки. Третий звонок, а я, как дура, жую и жую. Четыре штуки слопала.

— Искусство, Нинка, тебя разорит, — Шереметьева расправила клеенку. — Что слушала? Стоящее? Или опять кто-нибудь из этих?

— Четвертую симфонию Брамса, — нехотя ответила Чемоданова.

— Так и знала. «Брамс — абрамс», — хмыкнула Шереметьева. — Вот куда денежки уходят, мировому сионизму.

— Между прочим, Брамс и вовсе не Абрамс. Его зовут Иоганн, он немец, если на то пошло, — не выдержала Шура Портнова.

— Ладно, ладно. Молчу. Слова уже не скажи, — буркнула Шереметьева. — Поесть не дадут, меломаны… Вот, варенье из малины… Когда наша часть стояла в Закарпатье, муж подружился с одним молдаванином. Ох и пройдоха был. Любому Брамсу сто очков вперед даст.

— Муж? — усмехнулась Чемоданова.

— Тот молдаванин. Егерем служил, охранял охотничьи угодья, областное начальство развлекалось… С тех пор его жена шлет нам варенье. Второй год за это варенье всей семьей летом наезжают. Неделями едят-пьют. Хитрющий народец. А моему ишачку все хороши. Майор Шереметьев, ваше благородие, госпожа удача.

В металлической кружке чай остывал медленно. Чемоданова в нетерпении теребила ручку. Отношения ее с начальницей нельзя было назвать дружескими, и в то же время их связывало неуемное женское любопытство, что ли? Они как бы присматривались друг к другу, точно пытались разгадать загадку. Семейная, вполне благополучная Анастасия Шереметьева, мать двоих детей, и одинокая, неустроенная Нина Чемоданова, казалось, пытались переплести судьбы, дополняя друг друга опытом своих жизней. Чемоданова еще никогда не встречала человека, который бы с такой неуклюжей заинтересованностью относился ко всему, что касалось ее далекой от достатка судьбы. Настыр-ность Шереметьевой ее отпугивала, словно предвосхищала беду…

— Ешьте, ешьте, дурехи, — с ласковой ворчливостью произнесла Шереметьева. — Посмотрим еще, кто из нас окажется прав…

— Вы мой салат попробуйте, — оборвала Портнова.

— Попробуем, попробуем, — и Шереметьева тотчас сунулась ложкой в банку с салатом, перенесла горсть на свою тарелку. — И вправду вкусно… Ну, ты даешь, Шурочка! Не теряешь квалификации у своей Софьи Кондратьевны.

— Настя, не порть аппетит! — взмолилась Чемоданова.

— Молчу, молчу, — Шереметьева подправила ложечкой развороченную горсть салата. — Нинка, учись. Таким салатом не одного мужчину можно приманить. А ты все по филармониям, по буфетам шастаешь.

— Настоящего мужчину салатом не проймешь. Шашлыком, куда ни шло, — ответила Чемоданова. — Салатом только, пожалуй, Женьку Колесникова и можно взять.

— И Брусницына, — подхватила Портнова. — В любое время суток.

— Ну. У Брусницына своя есть кормилица. Ты не очень-то заглядывайся, — произнесла Шереметьева.

— Да?! — клюнула Портнова. — Мне порассказали про этого тихоню… Копия — дядя Илюша, астматик-сердечник, а туда же.

— Это кто, Гальперин? — поморщилась Шереметьева. — Пожалуйста, без таких примеров. Подпольный любовник.

Женщины засмеялись. Очень уж точно припечатала Шереметьева заместителя директора по науке.

— А что? Спросите у меня, так я хоть сейчас с Ильей Борисовичем под венец, — вставила Чемоданова.