Илья Штемлер - Архив

— Слушай-ка, родимый, — позвала Дарья Никитична пожилого. — Пойди сюда, прими угощение.

Битый арестант остановился, глядя, как старушка, прошуршав в пакете, вытянула пирожок.

— Бери свободно, — подталкивала Дарья Никитична.

— Ну, мы не из застенчивых, — перебил тот, со спичкой, и, шагнув к Дарье Никитичне, цепко перехватил угощение. И тут же, целиком, пихнул в рот.

Дарья Никитична засмеялась. Раздала каждому по пирожку, и милиционеру досталось, и Мустафаеву.

— Вот вам и оплата, — довольно щебетала старушка, ласково улыбаясь арестантикам, и произнесла под настроение: — У меня тоже племянник сидел… Варгасов, слышали, нет?

Арестанты наморщили лбы.

— Это какой Варгасов? — отозвался пожилой. — Не управляющий ли Дачным строительным трестом?

— Он самый, — обрадовалась Дарья Никитична.

— Так я же у него в стропалях служил… Ну, мать, такой мог себе целую тюрьму купить. И сидеть в свое удовольствие, — брезгливо проговорил пожилой. — С нами его не ровняй.

— Гусь свинье не товарищ, — заключил Цыган.

Арестанты продолжили работу. А Дарья Никитична почувствовала неловкость и обиду. Ах ты, сукин сын, Будимирка! Даже сесть путем не мог, чтобы не совестно было людям в глаза глядеть… Занятая обидой, она проглядела, как с лестницы, тяжело ступая, спустился плотный мужчина в тесном пальто, под которым угадывался объемистый живот. В руках толстяк держал облезлый кусок меха, в котором можно признать шапку. Это был Гальперин.

Мустафаев уважительно поднялся навстречу.

— Ну как, Полифем? — пророкотал Гальперин, правда, без привычного вкусного раската. — Идет служба? Да, я смотрю, тут широкое народное представительство, — он оглядел Дарью Никитичну, перевел взгляд на арестантов.

— Что, галерники, работаете?! Таскаете кирпичики нашей истории? — голос Гальперина звучал безобидно, даже участливо.

— Истории и географии, — сбалагурил бойкий на язык Цыган.

Гальперин довольно засмеялся, колыхнув животом.

— Это вы верно определили, юноша. — И оборотившись к Мустафаеву, спросил: — Директора не видели?

Мустафаев пальцем ткнул в потолок.

— Понятно. При деле… Передайте, что я отправился в Публичную библиотеку. И сегодня не вернусь, — переждав очередную арестантскую ходку, Гальперин шагнул за порог.

— Кто это? — спросил Цыган.

— Заместитель директора, — ответил Мустафаев.

Дарью Никитичну подбросило. Вот кто ей нужен! Не милиционер и Чемоданова, а этот толстяк с сырым просторным лицом и унылым носом, заместитель директора архива.

Проворно сползнув со скамьи, она сунула остаток гостинцев в сумку и, не простившись, шмыгнула за порог.

Гальперин шел, переваливаясь на медленных ногах, отчего тесное пальто ходило ходуном от плеч до подола. Шапку он так и не надел, подставляя свежему воздуху редкие сивые волосы… За годы близости с Ксенией, как ни странно, он не удосужился узнать ее адрес в Уфе. И теперь направился в Публичную библиотеку, где надеялся разыскать адрес по читательскому формуляру.

Мысль о том, что Ксения оставила его, казалось, материализуется в мозгу, физическим грузом клоня голову вниз, выгибая шею… Особенно в последнее время, когда каждый грядущий день накатывался с неотвратимостью рока, тая в себе какую-то зловещую перспективу. Чем это объяснить, он не знал, но чувствовал. Он лишился сна, и ночами нередко в квартире раздавалось поскрипывание рассохшихся паркетин. Аркадия он вернуть не мог. Он не мог все повернуть вспять — страх перед лишениями, на которые он себя обрекал в этом случае, не проходил. А вот Ксения… Как жить без ее милого голоса, ее взгляда, ее рук, таких сильных и нежных. Не может так статься, чтобы вчера он ей был нужен, а сегодня — забыт. Надо написать письмо, позвонить, а то и самому съездить в Уфу.

Гальперин остановился и принялся расстегивать верхние пуговицы пальто. Если с силой нажать пальцами чуть ниже левой ключицы, тяжесть в сердце притупляется, видно, проявляют себя какие-то нервные узлы… Он просунул ладонь за обшлага, а взгляд тем временем оглядел старушку, что остановилась в нескольких шагах от него. Ту самую, которая сидела в архиве. Старушка что-то шептала блеклыми губами… «За мной идет, что ли?» — подумал Гальперин.

Автобус собирал пассажиров, пока водитель просматривал газету. Гальперин поднялся на площадку и почувствовал под боком утлую голову той самой старушки.

— Преследуете вы меня, что ли? — проговорил он без особого радушия.