Джейн Остин: Любовь и дружба

«Низкий негодяй (вскричала я)! Кто позволил тебе бессовестно очернять безукоризненную репутацию сего ангела во плоти?! Отчего в таком случае не подозреваешь ты и меня?»

«Будьте покойны, сударыня (отвечал он), точно так же я подозреваю и вас, а потому требую, чтобы вы обе немедленно покинули этот дом. Даю вам на сборы полчаса».

«Мы сделаем это с охотой (ответила София), в душе ведь мы уже давно возненавидели тебя, и если бы не дружеские чувства к твоей дочери, не оставались бы так долго под твоей крышей!»

«И вы еще называете это дружескими чувствами (отвечал он)?! Хороша дружба — отдать мою единственную дочь на поругание беспринципному авантюристу!»

«Да (воскликнула я)! Во всех наших несчастьях меня утешает лишь мысль о том, что этим дружеским поступком в отношении Жанетты мы сполна рассчитались за гостеприимство, оказанное нам ее отцом!»

«За что я вам обеим от души благодарен!» — съязвил он.

Сложив наш гардероб и ценные вещи, мы немедля покинули Макдональд-Холл и, пройдя пешком мили полторы, никак не меньше, присели отдохнуть на берегу прозрачного, чистого, как горный ключ, ручья. Живописное место это располагало к раздумьям. С востока нас обступали огромные вязы, с запада — высокая крапива. Перед нашим взором бежал, что-то сонно бормоча, ручей, а за нашей спиной вилась дорога. Красивые места, нас окружавшие, настроили нас на мечтательный лад. Молчание, которое хранили мы обе, первой нарушила я:

«Как же здесь прелестно! Жаль, что Эдварда и Огастеса нет сейчас с нами рядом!»

«Ах, дорогая моя Лаура (вскричала София)! Пожалей меня — не вспоминай о том несчастье, какое стряслось с моим брошенным в тюрьму мужем. Я готова на все — лишь бы только узнать о судьбе Огастеса! Где он? Еще в Ньюгейте или уже на виселице? Увы, я слишком ранима: справляться о его судьбе — выше моих сил! Ах! Умоляю тебя, не произноси впредь при мне сего имени… Я не могу его слышать без содроганий!..»

«Прости меня, София, за то, что невольно досадила тебе», — ответила я и, желая сменить тему разговора, предложила ей насладиться благородным величием вязов, под сенью коих скрывались мы от восточного ветра.

«Заклинаю тебя, Лаура (отозвалась София), постарайся избегать столь печальной темы. Пожалуйста, впредь не ущемляй мои чувства наблюдением за этими вязами. Они напоминают мне об Огастесе. Он был им сродни: такой же высокий, такой же статный, такой же величавый… Он обладал тем самым благородным величием, какое отличает и их».

Боясь, как бы вновь невольно не расстроить Софию, заговорив на тему, которая могла бы в очередной раз напомнить ей об Огастесе, я замолчала.

«Почему же ты ничего не говоришь, моя Лаура (промолвила она после короткой паузы)? Я не в состоянии переносить эту тишину, ты не должна оставлять меня наедине с моими печальными раздумьями — они ведь постоянно вызывают в памяти Огастеса».

«Какое великолепное небо (воскликнула я)! Как хороши белые облака на лазурном небосводе!»

«Ах, Лаура (отвечала София, поспешно опуская глаза, воздетые было к небу)! Не расстраивай меня. Не привлекай мое внимание к тому, что столь неумолимо напоминает мне атласный жилет моего Огастеса, синий в белую полоску. Пожалей же свою несчастную подругу и не заговаривай на темы бесконечно безотрадные».

Что мне было делать? София была столь ранима, нежные чувства, которые она испытывала к Огастесу, столь обострены, что у меня не было сил начинать любую другую тему, ибо я очень боялась, что тема эта может каким-то непредсказуемым образом вновь задеть ее чувства, вызвать в памяти печальный образ ее супруга. Вместе с тем продолжать хранить молчание было бы жестоко — она ведь умоляла меня не молчать.

Но тут случилось нечто такое, что отвлекло меня от сей печальной дилеммы, а именно: фаэтон, проезжавший мимо по вившейся невдалеке от нас живописной дороге, на мое счастье, внезапно перевернулся. Произошел этот случай и в самом деле как нельзя более кстати, ибо он отвлек Софию от грустных мыслей, неотступно ее преследовавших. Немедля покинув наше укрытие, мы бросились на помощь тем, кто еще несколько мгновений назад восседал в модном фаэтоне и обозревал окрестности, — теперь же, низко пав, лежал распростертый в пыли.

«Вот прекрасный повод задуматься о скоротечных радостях этого мира! — успела проговорить я, покуда мы с Софией со всех ног бежали к месту происшествия. — Согласись, фаэтон этот ничуть не меньше, чем „Жизнь кардинала Вулси“, [5] « Жизнь кардинала Вулси » — двухтомное «Жизнеописание кардинала Вулси» Джорджа Кавендиша (1500–1561), написанное в 1557 г. и напечатанное лишь в 1641 г.; Томас Вулси (1473–1530) — английский религиозный и политический деятель. способен увлечь пытливый ум!»