Джейн Остин: Любовь и дружба

После того как, заключив тайный брак, Огастес и София сбросили оковы родительского самоуправства, они вознамерились не поступаться добрым о себе мнением, каковое они завоевали в свете, и не принимать предложение родителей заключить перемирие — тем самым еще отважнее отстаивая свою благородную независимость, на которую, впрочем, никто уже более не покушался.

Когда мы приехали, женаты молодые люди были уже несколько месяцев, при этом жили они на широкую ногу. Дело в том, что за несколько дней до того, как обручиться с Софией, предприимчивому Огастесу удалось выкрасть из секретера своего недостойного отца весьма значительную сумму денег.

К нашему приезду, однако, расходы их существенно возросли, средства же были почти полностью израсходованы. Несмотря на это, сии возвышенные существа считали для себя унизительным хотя бы на минуту задуматься о своем бедственном положении, и одна лишь мысль расплатиться с долгами повергала их в краску стыда. И какова же была награда за такое столь бескорыстное поведение?! Несравненного Огастеса арестовали, и мы поняли, что всем нам пришел конец. Столь вероломное предательство безжалостных и бессовестных негодяев, совершивших это грязное дело, наверняка ранит Вашу нежную душу, дражайшая Марианна, ничуть не меньше, чем потрясло оно Эдварда, Софию, Вашу Лауру, да и самого Огастеса. В довершение этого несравненного варварства нас известили, что в самом скором времени в доме учинен будет обыск. Ах, что нам оставалось делать?! Мы испустили глубокий вздох и упали без чувств на диван.

Прощайте.

Лаура .

Лаура — Марианне (продолжение)

Когда мы немного пришли в себя от охвативших нас горьких чувств, Эдвард призвал нас задуматься, что предпринять в сложившейся ситуации, — он же тем временем отправится навестить своего посаженного в тюрьму друга, чтобы вместе с ним оплакать его горькую судьбу. Мы пообещали, что задумаемся, и он уехал в город. В его отсутствие мы выполнили его желание и после длительных размышлений пришли к выводу, что лучше всего нам будет покинуть дом, куда в любой момент могут ворваться судебные приставы. А потому мы с огромным нетерпением ждали возвращения Эдварда, дабы сообщить ему результаты наших раздумий. Однако Эдвард не возвращался. Напрасно считали мы минуты до его возвращения, напрасно рыдали, напрасно даже вздыхали — Эдварда не было. Для наших нежных чувств то был слишком жестокий, слишком неожиданный удар; мы ничего не могли поделать — разве что упасть в обморок. Наконец, собрав всю решимость, на какую только была я способна, я поднялась и, сложив вещи, свои и Софии, довела ее до кареты, которую перед тем предусмотрительно распорядилась заложить, и мы немедленно выехали в Лондон. Поскольку дом Огастеса находился всего в двенадцати милях от города, в столицу мы въехали довольно скоро, и, оказавшись в Холборне, я принялась спрашивать у каждого проходившего мимо прилично одетого человека, не видели ли они моего Эдварда.

Но оттого, что ехали мы слишком быстро и отвечать на мои вопросы прохожие не успевали, я, признаться, мало что выяснила, а вернее, и вовсе ничего.

«Куда прикажете ехать?» — спросил форейтор.

«В тюрьму Ньюгейт, [3] В тюрьму Ньюгейт… — вплоть до середины XIX в. перед Ньюгейтской тюрьмой в Лондоне публично вешали осужденных; в настоящее время на месте снесенной в 1902 г. тюрьмы стоит здание Центрального уголовного суда Олд-Бейли. славный юноша (ответила я), к Огастесу».

«О нет, нет (воскликнула София), только не это, в Ньюгейт я ехать не в состоянии. Я не смогу вынести вида моего Огастеса в столь чудовищном застенке. Даже рассказ о его страданиях омрачает мне душу; если же я воочию увижу, как он мучается, то не выдержу…»

Поскольку я была целиком согласна с тем, как София оценивает свои чувства, форейтору было незамедлительно приказано возвращаться в деревню. Вас, быть может, удивит, моя дорогая Марианна, что в бедственном положении, в котором я тогда оказалась, лишенная всякой помощи и без крыши над головой, я ни разу не вспомнила моих отца и матушку, а также родительский кров в долине Аска. Чтобы хоть как-то объяснить свою забывчивость, должна сообщить Вам одно незначительное обстоятельство, о котором еще не упоминала. Я имею в виду смерть родителей, которая случилась через несколько недель после моего отъезда. После их кончины я стала законной наследницей их дома и состояния. Но увы! Дом, как оказалось, никогда не был их собственностью, состояние же — всего лишь их пожизненной рентой. Такова несправедливость мира! К Вашей матушке я бы вернулась с превеликим удовольствием, была бы счастлива познакомить ее с моей прелестной Софией и с радостью провела бы остаток дней в их обществе в долине Аска, если бы одно обстоятельство не воспрепятствовало осуществлению сих радужных планов, а именно: Ваша матушка вышла замуж и уехала в Ирландию.