Джейн Остин: Любовь и дружба

«Коль скоро он еще ни разу не говорил мне о своих чувствах — сказала Жанетта, — у меня нет никаких оснований полагать, что он меня хоть сколько-нибудь любит».

«В том, что он вас обожает (возразила ей София), не может быть никаких сомнений… Привязанность всегда обоюдна. Скажите, неужели он ни разу не бросил на вас восхищенного взгляда, не сжимал вашу руку, не обронил случайную слезу… не вышел из комнаты без всякой видимой причины?»

«Мне, во всяком случае, такое не запомнилось (ответила Жанетта)… Верно, он всегда выходил из комнаты, когда его визит подходил к концу, но ни разу не было, чтобы он покидал комнату внезапно, даже не поклонившись».

«Уверяю вас, душа моя (вступила в разговор я), вы глубоко заблуждаетесь: не может быть, чтобы он ни разу не оставлял вас в смущении, отчаянии, не покидал комнату в поспешности. Вдумайтесь, Жанетта: было бы странно, если в создавшейся ситуации он бы поклонился вам на прощанье или вел себя как любой другой гость».

Убедив Жанетту в нашей правоте, мы посчитали своим долгом подумать о том, каким образом сообщить Маккенри о тех чувствах, какие испытывала к нему Жанетта…

В конце концов мы договорились, что расскажем Маккенри об этих чувствах, написав ему анонимное письмо:

«О счастливый возлюбленный прекрасной Жанетты! О благородный обладатель ее сердца, сердца той, что отдана другому! Скажи, почему ты до сих пор не признался в своих чувствах предмету своей любви?! Вдумайся: еще несколько недель, и всякой радужной надежде, какая у тебя еще наверняка теплится, настанет конец, ибо несчастная жертва отцовской жестокости обручена будет с постылым и отвратным Грэмом! Так почему же ты, жестокосердный, потворствуешь ее и твоему будущему несчастью?! Поделись же поскорей тем планом, какой у тебя наверняка созрел! Ваш тайный союз спасет вас обоих и явится залогом вашего будущего счастья!»

Благородный Маккенри, чья скромность, в чем он впоследствии признался, была единственной причиной того, что он столь долго скрывал свою необузданную страсть к Жанетте, понесся, получив сие пылкое послание, на крыльях любви в Макдональд-Холл и с таким жаром выразил свои чувства к той, кто внушил их ему, что после нескольких встреч наедине молодые люди, к нашей с Софией вящей радости, отбыли в Гретна-Грин, где и вознамерились отпраздновать свой союз, предпочтя это место всем остальным, хотя от Макдональд-Холла оно и находилось на весьма почтительном расстоянии.

Прощайте.

Лаура .

Лаура — Марианне (продолжение)

Только спустя почти два часа после их отъезда Макдональд и Грэм заподозрили недоброе. Впрочем, даже и тогда отсутствие влюбленных не вызвало бы подозрений, если бы не следующее незначительное происшествие. Отперев однажды по чистой случайности одним из своих собственных ключей потайной ящик в библиотеке Макдональда, София обнаружила, что в ящике этом он хранит важные бумаги, а также некоторое количество крупных банкнот. Этим открытием она поделилась со мной, и, договорившись, что лишить этой суммы, возможно добытой нечестным путем, такого гнусного негодяя, как Макдональд, будет более чем справедливо, мы решили, что всякий раз, когда кому-нибудь из нас случится оказаться в этой комнате, мы будем изымать из ящика одну или несколько банкнот. Сей хорошо продуманный план мы часто и с успехом осуществляли; но, увы, именно в день бегства Жанетты, в ту самую минуту, когда София торжественно извлекла из ящика пятую по счету банкноту, собираясь переложить ее в свой кошелек, в комнату, причем без всякого предупреждения, ворвался не кто-нибудь, а сам Макдональд. София (которая, при всем своем обезоруживающем мягкосердечии, умела, когда ситуация того требовала, держаться с тем достоинством, на какое способен только прекрасный пол) окинула распоясавшегося проходимца суровым взглядом и срывающимся от возмущения голосом поинтересовалась, по какому праву врывается тот в комнату без стука, нарушая тем самым ее уединение. Бессовестный Макдональд, не пытаясь даже отвести от себя обвинение, попытался, в свою очередь, пристыдить Софию за то, что та якобы хочет завладеть его деньгами. Этого София стерпеть не могла.

«Негодяй (вскричала она, поспешно пряча банкноту обратно в ящик)! Как смеешь ты обвинять меня в поступке, одна мысль о котором вгоняет меня в краску?!»

Однако низкий негодяй, как ни в чем не бывало, продолжал поносить оскорбленную Софию, да еще в столь непристойных выражениях, что в конце концов нежная сия натура не выдержала и, желая отыграться, в сердцах поведала ему о бегстве Жанетты, а также о том, какую активную роль мы в этом сыграли. В самый разгар их ссоры случилось войти в библиотеку и мне, и Вы легко можете себе представить, что и я, ничуть не меньше Софии, была оскорблена огульными обвинениями в свой адрес злонамеренного и презренного Макдональда.