Джейн Остин - Любовь и дружба

Увы! Мои опасения полностью подтвердились: с каждым днем Софии становилось все хуже, пока наконец она была уже не в силах подняться с постели, гостеприимно предоставленной нам доброй нашей хозяйкой. Вскоре недомогание ее обернулось скоротечной чахоткой, и через несколько дней ее не стало. Горько оплакивая свою подругу (можете мне поверить, горе мое было неизбывно), я утешала себя лишь тем, что не бросила ее на произвол судьбы. Я рыдала над ней каждый день — омыла ее нежный лик слезами, сжимала своими руками нежные ее руки…

«Моя любимая Лаура (сказала она мне за несколько часов до кончины), пусть мой несчастный конец научит тебя быть благоразумной и избегать обмороков… Хотя в определенные моменты они приятны и действуют успокаивающе, поверь мне: в конце концов, если обмороки эти будут повторяться слишком часто и в холодное время года, они могут подорвать твое здоровье… Моя судьба послужит тебе примером… Я пала жертвой того горя, какое испытала, потеряв Огастеса… Один роковой обморок стоил мне жизни… Берегись обмороков, дорогая Лаура… Безумие гораздо менее опасно. Впав в безумие, человек размахивает руками, и если приступ, его охвативший, не слишком силен, он даже может пойти на пользу… Впадай в безумие как можно чаще… Главное, не лишайся чувств…»

То были ее последние слова, обращенные ко мне… Совет бедной Лауре, которая всегда ему неукоснительно следовала.

Похоронив свою подругу, безвременно ушедшую из жизни, я немедля (хоть и была глубокая ночь) покинула ненавистную мне деревню, в которой она умерла и неподалеку от которой расстались с жизнью мой муж и Огастес. Я успела отойти от деревни всего на несколько ярдов, когда меня нагнала почтовая карета, куда я тут же и села, вознамерившись ехать в Эдинбург, где я надеялась найти какого-нибудь сердобольного друга, который пожалеет и утешит меня.

Когда я садилась в карету, было так темно, что я не сумела разобрать, сколько человек со мной едет; понятно было лишь, что пассажиров много. Впрочем, о том, кто именно меня сопровождает, я тогда не думала, ибо целиком отдалась своим горестным мыслям. Карета погрузилась в тишину, прерываемую лишь громким храпом одного из пассажиров.

«Что за негодяй и невежда (подумала я про себя)! Подобное поведение можно объяснить лишь полным отсутствием воспитания! Этот грубиян способен на кое-что и похуже! Такому, как он, ничего не стоит совершить самое кровавое преступление!» Так думала я про себя, и точно так же наверняка рассуждали и остальные пассажиры.

Наконец забрезжил рассвет, и я разглядела, кто был тот негодяй, что всю ночь не давал мне спать. Им оказался никто иной как сэр Эдвард, отец моего покойного мужа. Рядом с ним сидела Августа, а на одном со мной сиденье — Ваша матушка и леди Доротея. Представьте же себе мое удивление когда я обнаружила, что сижу среди старых своих знакомых! Но изумление мое возросло еще больше, когда, выглянув в окно, обнаружила я на втором этаже дилижанса мужа Филиппы, а также с ним рядом — Филандера и Густава.

«О Боже (вскричала я), неужто я и впрямь окружена моими ближайшими родственниками и добрыми знакомыми?!»

Стоило мне произнести вслух эти слова, как все взгляды устремились в тот угол, где я сидела.

«Ах, моя Изабелла (продолжала я, бросаясь в объятья леди Доротеи)! Прижмите же вновь к груди вашу несчастную Лауру. Увы! Когда мы с вами расстались в долине Аска, я была счастлива, ибо стала женой лучшего из Эдвардов. Тогда у меня еще был отец, была мать, я не знала бед и треволнений… Теперь же, кроме вас, у меня никого не осталось…»

«Что (перебила меня Августа)?! Выходит, мой брат мертв? Говорите, заклинаю вас, что с ним сталось?»

«Да, холодная и бесчувственная нимфа (ответила я), вашего несчастного обожаемого брата больше нет! Можете радоваться: отныне вы — единственная наследница сэра Эдварда!»

Хотя я ненавидела ее с того самого дня, когда мне удалось подслушать ее разговор с моим Эдвардом, я тем не менее, вняв мольбам ее и сэра Эдварда, поведала им сию печальную историю. Они были потрясены до глубины души: даже жестокое сердце сэра Эдварда и черствое сердце Августы были тронуты сей печальной повестью. По просьбе Вашей матушки я поведала им обо всех несчастьях, выпавших на мою долю с той самой минуты, как мы расстались. Об аресте Огастеса и исчезновении Эдварда, о нашем приезде в Шотландию, о нечаянной встрече с нашим дедом и нашими кузенами, о пребывании в Макдональд-Холле, о той величайшей услуге, какую мы оказали Жанетте, а также о том, как нас за это отблагодарил ее отец… О его бесчеловечном поведении, о его ни на чем не основанных подозрениях и о том, как жестоко он с нами обошелся, заставив покинуть его дом… О том, как горько оплакивали мы потерю Эдварда и Огастеса и, наконец, о печальной кончине моей незабвенной подруги.