Кендейс Деннинг - Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— Приятно слышать, — сказала Сара.

— В то время у меня не хватило на это мужества, — сказал он. — А теперь жена умерла.

— Ну, и очень плохо, что вы не бросили ее, когда была такая возможность, — сказала Сара. — Вообще нельзя упускать свой шанс.

Она почувствовала симпатию к Коротышке. Они долго танцевали. И органист был ей симпатичен, потому что не сводил с нее глаз.

Она стояла перед зеркалом в их комнате. Джек стоял позади нее. Он смотрел на нее в зеркало и сильно прижимал к себе. Они смотрели друг на друга в зеркале. Он вцепился в ее рубашку и джинсы, но не стаскивал их. Она стала расстегивать рубашку, но Джек разорвал ее, наблюдая за собой через зеркало. Не сводя глаз со своего отражения, он дзыкнул «молнией», расстегивая джинсы. Потом взял ее за подбородок, заставляя смотреть на них в зеркало. Он не давал ей повернуть голову в сторону, а другой рукой держал за живот. Он дышал ей в ухо. Они двигались в ритме, идеальном для поддержания сочности и острой муки. Она видела выражение неприкрытой страсти на споем лице и не могла понять, почему ее считают хорошенькой. Никогда она еще не чувствовала такого желания.

— Из-за тебя мне хочется начать чистую, правильную жизнь, — прошептал Джек с невероятной серьезностью. Пальцы его впились ей в живот.

В постели, в одну тихую секунду она ощутила кожей ноги легкое прикосновение волос на его ноге. Должно быть, она провалилась в сон на какое-то время, потому что услышала в темноте звук затягиваемой «молнии» на дорожной сумке. Он ходил по комнате, слышался шорох его одежды, потом он остановился над ее головой и простоял так довольно долго. Ей стало страшно. Затем дверь отворилась и затворилась. Щелкнул замок. Она услышала слабое шуршание гравия под окном, когда он выкатывал мотоцикл на дорогу. Мотор завелся и взревел. Грохот постепенно затих вдалеке и — тишина.

— У вас все в порядке? — спросил женский голос.

Сара села в постели, вся в испарине. Был уже полдень.

— Вам помочь? — спросил голос.

Сара натянула джинсы и разодранную рубашку. Открыла дверь, женщина отшатнулась от порога.

— Я и не знала, что так поздно, — пробормотала Сара, жмурясь на солнце.

— Я должна прибрать в комнате, — сказала женщина, не сводя глаз с сариной рубашки.

Сара ушла в ванную. Она посмотрелась в зеркало. Увидела бабушкин нос и бродерхаузовские глаза. Голова болела, лицо распухло. Сара шлепнула себя по правой щеке, шлепнула еще раз, посильнее. Потом шлепнула еще и еще, изо всех сил, но знала, что бить надо сильнее. Ударила по другой щеке, при этом лицо ее ничего не выражало. Она заставила себя не плакать. На трубах уборной виднелись пятна ржавчины. Она отвернула кран умывальника, набрала воды в ладони и отпила, чтобы узнать, какая вода на вкус. Почувствовала привкус железа.

За ее спиной тянулась тихая улица. Сара стояла на широкой веранде старого фермерского дома в маленьком городке штата Мичиган. Кружевные занавески были опущены. Из дома не доносилось ни звука. На стене у дверей висело объявление: «Сдаем меблированные квартиры».

— Откуда тебя черти принесли? — спросил старик. Он стоял согнувшись, на костылях за стеклянной дверью.

Сара ему что-то соврала.

— А работа у тебя есть? — спросил он.

— Есть.

Она собиралась наняться официанткой в ресторан «Рыбный дом».

Он отворил дверь, и она вошла за ним в прихожую. Слева были высокие французские двери, справа — простая дверь с номерком «1».

— Кто там, Кеннет? — спросил голос.

Распахнув французские двери, они вошли в комнату. Рядом с пианино стояла старуха, сжимая рукой под горлом жемчужное ожерелье. Она носила очки с толстыми стеклами.

— Покажу ей, пожалуй, номер третий.

— Третий номер — прекрасный, — сказала старуха. Она взглянула на торшер, рядом с которым стояла Сара. — Из окна спальни вам будет виден мой розарий.

— В номере третьем есть телевизор, — сказал старик.

— У вас чудесное пианино, — сказала Сара. — Вы играете?

— Я училась у Джульярда еще девочкой, — сказала женщина. — Я была почти концертной пианисткой.

— Мы с моей сестрой несколько лет подряд брали уроки фортепьяно, — сказала Сара. Внезапно она заскучала по Лауре. — Мы постоянно играли дуэтом.

— Это прекрасно, — сказала старуха. — А я давала уроки и была органисткой в церкви, тут неподалеку. Вы прошли ее по пути к нам.

Полуслепая, а чуть не стала концертной пианисткой…

— А я был подрядчиком в Джерси, — сказал старик. — Все надеялся вернуться на старое место, но так в жизни, наверное, никогда не получается.