Мохан Ракеш - Темные закрытые комнаты

Мне вспомнилось также, как в детстве отец приводил меня в какие-то залы, где перед зрителями танцевали незнакомые мне женщины. Как теперь я понимаю, то были собрания общества, созданного друзьями отца — ценителями древнего национального танца. По особому их приглашению, каждые два или три месяца из разных городов приезжали в Амритсар известные танцовщицы, чтобы показать любителям свое искусство. Представления эти устраивались всякий раз в новом месте, и присутствовала на них лишь избранная публика — человек тридцать — сорок. Мне в то время было от силы восемь или девять лет. Трудно теперь сказать, отчего на эти представления отец водил и меня. Может быть, он не желал, чтобы под влиянием невежественной среды в моей незрелой душе зародились нелепые предубеждения против этого чудесного древнего искусства. Или, возможно, отец старался таким образом доказать своим друзьям, что он человек передовой и не видит беды в том, чтобы позволить ребенку познакомиться кое с чем из того, что прежде считалось доступным только взрослым; и не по той ли самой причине он разрешал мне уже в двенадцать лет совершать одному, без взрослых, дальние путешествия по достопримечательным местам Агры или Матхуры. Впрочем, может быть, отец для того и брал с собой малолетнего сынишку, чтобы продемонстрировать свою полную уверенность в том, что на этих вечерах и в самом деле не происходит ничего постыдного. Во всяком случае, результат был таков, что ни тогда, ни позже во мне и мысли не возникало о какой-либо связи между этими танцовщицами и обитательницами позорных комнатушек Шлюхина базара. Если же говорить о собственных моих впечатлениях от искусства знаменитых танцовщиц, я только и помню, что всякий раз меня неудержимо клонило в сон, и пробуждался я лишь от шумных аплодисментов, которыми восхищенные зрители щедро награждали своих любимиц…

— Я не знал, что ты выступала в Сапру-хаус, — признался я Нилиме. — И как же давно это было?

— За три или четыре недели до того, как мы встретили тебя в кафе. Впрочем, если хочешь точнее, это было… Это было третьего ноября.

— Третьего ноября? Но ведь к тому времени я уже перебрался в Дели! Жаль, не знал, а то бы пришел непременно, — посетовал я с виноватой улыбкой.

А про себя подумал: как же я мог бы это сделать? Во-первых, тогда мы с Нилимой еще даже не были знакомы, а во-вторых, откуда мне было взять деньги на билет?

— Да, жаль, я тоже не знала, что ты здесь, — сказала Нилима, — иначе Харбанс вытащил бы тебя из дому насильно. Тогда ему ужасно хотелось сделать из меня выдающуюся танцовщицу. Только потом вдруг он скис и придумал другое — занять меня живописью. Понимаешь теперь, откуда его дружба с Шивамоханом и Бхаргавом? Конечно, потом он стал говорить, что они раздражают его… Между прочим, именно Бхаргав первый заинтересовал меня живописью, но тогда Харбанс и слышать об этом не желал. Я ведь знаю Бхаргава еще по Лахору — мы были студентами, и он мечтал жениться на мне!

И то ли воспоминания о прошлом, то ли сожаление о нем навеяли на Нилиму легкую грусть.

— В сущности, Бхаргав очень неплохой человек, — продолжала она, вздохнув. — Но в последние дни Харбанс опять переменился к нему.

— Но чем виноват перед ним Шивамохан?

— Харбанс считает, что он слишком много говорит…

В это время скрипнула калитка, и во дворе послышались шаги.

— Это Харбанс, — встрепенувшись, сказала Нилима. Она поднялась и отворила дверь.

В комнату, чуть пригнувшись, вошел Харбанс. На нем был коричневый костюм, под мышкой пачка книг. Лицо его выражало крайнюю усталость или, пожалуй, даже огорчение — было похоже, что некоторое время назад он серьезно повздорил с кем-то. Положив книги на стол, Харбанс взглянул на меня и сказал:

— А, ты уже здесь!

— Конечно! — ответил я. — А вот ты хорош — пригласил меня, а сам ушел из дому.

— Я же сказал Нилиме, что постараюсь вернуться как можно скорее. Надеюсь, тебя напоили кофе?

— Ох! — спохватилась Нилима, всплеснув руками. — Про кофе-то я и забыла. I am very-very sorry! [37] Ужасно виновата, простите! (англ.).

— Любопытно, что ты забываешь предложить кофе только моим друзьям, — с беспричинным, на мой взгляд, раздражением проворчал Харбанс. — Будь здесь Бхаргав или Шивамохан, ты уже дважды угостила бы их.

— Повторяю, я просто забыла, — резко возразила ему Нилима. — А если тебя кто-то разозлил, это еще не повод выплескивать свою злость на меня! Сейчас будет вам ваш кофе.