Мохан Ракеш - Темные закрытые комнаты

Собирая материал для будущего очерка, мы вдвоем — я и наш редакционный фотограф, — бродили по кварталу Дариба.

Я не раз бывал в этих местах, однако мне и в голову тогда не приходило, что вот эти, самые обыкновенные, дома и переулки могут стать героями газетной статьи. Не вспоминал я прежде и мрачных страниц истории, по привычке торопливо пересекая старую часть города, где некогда солдаты Надир-шаха учинили кровавую резню. Но теперь я был весь, как нацеленная стрела, и мне надлежало примечать мельчайшие подробности жизни выбранного островка столицы. Я достал блокнот. Итак, первое наблюдение: когда свернешь в переулок, по обеим его сторонам открываются глазу пахучие лавочки уличных кондитеров. Второе: в начале торговых рядов нашли свое место и кустари-ювелиры. Третье: по правую руку еще один узенький переулок, по левую — два переулка пошире. Четвертое: ближний из этих двух переулков называется Лоскутный…

Фотограф поминутно чертыхался. Чем дальше углублялись мы в Лоскутный переулок, тем теснее сходились облезшие, мрачные стены домов. Наконец двум людям идти рядом стало невозможно, теперь мы были вынуждены пробираться друг за другом. От сырости и какой-то липкой дряни было так скользко, что приходилось рассчитывать каждый шаг… Долгое, с самого утра, без крошки хлеба и капли воды во рту, блуждание по грязным задворкам измучило моего фотографа. Было видно, что он мечтал поскорее сделать два-три последних снимка и удрать отсюда. Но мне все казалось, что для хорошего очерка материала пока маловато, а я считал самым необходимым для себя с первых дней доказать редактору, что я способен профессионально выполнить любое задание.

Переулок напоминал громадную плевательницу, в которой слоями, год за годом, накапливалась гадкая слизь. Разве могли бы две или три фотографии дать истинное представление об этой жуткой клоаке? Каждый дом здесь, казалось, был поражен туберкулезом и изрыгал вместо кашля острое зловоние, плач детей, женскую брань. Фотограф наконец не выдержал и заявил решительный протест. Лишь с трудом мне удалось уговорить его пройти хоть немного дальше. Из ближнего к нам домика вышла женщина с ворохом мусора в руках, намереваясь выкинуть его прямо в переулок, но, завидев нас, замерла в нерешительности. Различив сетку морщин на ее лице, я сразу вспомнил свое житье в Мясницком городке и мою хозяйку, тхакураин. Женщина все-таки отважилась выкинуть мусор чуть не под ноги нам и торопливо юркнула в дверь. Но мой коллега успел сфотографировать ее. Он надеялся, что на том его мучения и закончатся. Подкрутив пленку и поспешно зажав нос платком, фотограф проговорил:

— А вот уж дальше ни за что не пойду. Если желаете, идите один. Я подожду вас там, за углом.

— Но нам надо побывать еще кое в каких местах, — возразил я. — У меня почти нет материала. До сих пор мы с тобой видели только жизнь средних, более или менее обеспеченных горожан. А я хочу обойти настоящие трущобы, где живет последняя беднота.

Я не желал предоставить редактору еще один случай упрекнуть меня в верхоглядстве и недобросовестности. Его иронические усмешки давно не давали мне покоя.

— Нет уж, хватит! — взбунтовался фотограф. — Да и что это вы себе за очерки такие придумали!

— Разве ты не знаешь, что это особое задание редактора?

— На него тоже иногда придурь находит! — Фотограф решительно не желал делать ни единого шага дальше. — Посоветуйте ему самому потолочься здесь денек. Сказать по совести, такую работу он обычно поручает тому, с кем хочет свести счеты. Уж я-то его знаю! Вы у нас первый год, а я кручусь под его началом целых шесть лет. Поверьте, всю эту канитель он затеял из-за выборов или еще чего-нибудь в том же духе. Вам, конечно, пока невдомек их грязная кухня…

— Ну, хорошо, снимков у нас набралось порядочно, — сдался ж. — Можешь возвращаться в редакцию. А я еще поброжу. Но оставь, пожалуйста, свою малую камеру. Если будет нужно, я сам сделаю несколько кадров.

Фотограф с готовностью снял с плеча маленький фотоаппарат и протянул его мне.

— Пойду-ка выпью где-нибудь чаю, — сказал он, сразу повеселев. — А то как бы меня, чего доброго, не стошнило.

Он исчез за углом. Я сделал несколько записей в блокноте в задумался. Куда двинуться теперь? Было бы не худо пойти к Пахарганджу — там около места через Джамну сгрудились десятки лачуг, кое-как слепленных из ржавых кусков жести, старых циновок и мешков. Да и весь этот стихийно возникший поселок выглядел сверху, с моста, гигантской свалкой. Я понимал, что мой кратковременный набег почти не имел смысла, как было, по всей видимости, бессмысленным и все, чем я теперь занимался. Правда, там я мог натолкнуться на факт, который подсказал бы мне хороший заголовок для очерка. Это было бы очень кстати. Конечно, несколько вариантов я уже придумал заранее, но желательно было найти что-нибудь особенно меткое, дабы наверняка лишить редактора возможности поиронизировать надо мной.