Василий Великанов: Повесть об укротителе

Посадили Мишутку на привязь в сарае, а он перегрыз верёвку и задрал ягнёнка. «Ну, теперь-то я с ним расправлюсь по-своему…» — сказал дед. Украдкой от Коли отвёл медвежонка в лес верст за десять, привязал его к дереву верёвкой и ушёл. Узнав о пропаже своего питомца, Коля заплакал, а дед успокаивал его: «Не горюй, Коля, Мишутка приживётся на воле, родичей найдёт… Там ему лучше будет». Прошло несколько дней. Дед ушёл на облаву волков, а дома остались бабка Анастасия Ивановна и Коля. Глубокой ночью, когда старый да малый крепко спали, бабушка проснулась: кто-то ломился в дверь, стучал, царапал и ворчал. Испугалась бабка, вскочила с постели и закрестилась: «Господи, сохрани нас и помилуй…» Думала она, что бандиты к ним лезут. Разбудила Колю, а тот прислушался и воскликнул радостно: «Бабушка! Да это же наш Мишутка!» Открыли дверь, и в избу ввалился медвежонок, худой, грязный, весь в репьях, и обрывок верёвки у него на шее мотается. Сопит, стонет, лезет к Коле и руки ему лижет — словно жалуется на кого-то и есть просит. От радости Коля заплакал. Дали медвежонку поесть, а он уткнулся носом в миску, и видно, что никак не может насытиться. Бабушка тоже растрогалась. «Домой пришёл — родных нашёл, — сказала она, — на воле был, в лесу, а пришел голодный. Видно, без людей трудно ему пришлось…» Так и остался Мишутка. А потом его в зверинец продали.

Дед, Егор Алексеевич, ростом был высок и слыл необыкновенным силачом. Недаром народ прозвал его Корнем.

Как-то в Торопец приехала цирковая труппа, во главе которой стоял русский атлет Лапиадо. Он поднимал большую бронзовую штангу, будто шутя подбрасывал вверх двухпудовики и в такт музыке «играл» тугими мышцами рук, ног и спины. В цирке были акробаты, фокусник и клоуны. Всё пленило маленького Колю, но особенно ему понравились дрессированные лошади, «учёные» собачки и сам Лапиадо, человек мощного, красивого телосложения. Коля готов был не выходить из цирка день и ночь, но денег на билет у него не было. Он залез на крышу цирка-балагана и, прорезав брезент, стал глядеть на представление сверху через дырочку. Когда же сторож отхлестал его хворостиной, Коля со своим закадычным другом Васей Почёнкиным сделал подкоп и проник в цирк через вырытую нору.

Вскоре цирк уехал из Торопца. Четырнадцатилетний Коля достал где-то два пудовика и стал заниматься спортом…

Всё это как-то мгновенно промелькнуло в голове Ладильщикова, когда он шагал к карусели. Ладильщиков уже полез в карман за деньгами, чтобы купить билет и прокатиться на карусели, как вдруг замер от пронзительного детского крика:

— А-а-а!..

Ладильщиков оглянулся. Он увидел, как люди бросились от медведя врассыпную, и побежал на крик.

— Ах ты батюшки мои!.. Сынок! Сынок! Загрыз!..

Спасите, люди добрые! Помоги-ите! — метался над площадью крик женщины.

Подбежав ближе, Ладильщиков увидел, что, сорвавшись с привязи, медведь насел на мальчика и придавил его к земле. Мальчик кричал, а неподалеку от него металась женщина. Ладильщиков подбежал в медведю сзади и ухватил его за шею руками, как стальными клещами. Медведь рванулся, но Ладильщиков удержал его. Медведь яростно зарычал и ударом лапы разорвал рукав шинели и гимнастерки. На обнажённой руке показалась кровь. Медведь приподнялся на задние лапы и хотел навалиться всей тяжестью своего тела на Ладильщикова, но тот ухватился за цепь и изо всей силы дернул медведя назад, зверь опрокинулся на спину. Женщина подхватила мальчика и закричала:

— Да помогите же вы ему, мужики! Чего стоите?!

— Не подходите! — крикнул Ладильщиков.

Он быстро обмотал цепь вокруг столба и, притянув голову медведя к земле, отстранился от него, не выпуская из рук конец привязи. Где же зажим! «Усики» зажима разогнуты. Вот почему медведь и сорвался с привязи! Ладильщиков ухватился пальцами за железные концы-«усики» и сильным нажимом согнул их, затем пропустил «усики» через кольцо и отскочил в сторону.

Медведь рвался с цепи, грыз её, хрипло рычал, скрёб когтями землю, крутился вокруг столба, но вырваться не мог.

К месту происшествия подбежал, запыхавшись, высокий чернобородый мужчина, красный от волнения и хмеля,

— Ах ты, господи, беда-то какая! — воскликнул он. — Никак он повредил тебя, окаянный зверь…

— Меня-то чуть поцарапал, а мальчишку, наверно, здорово помял… Привязывать надо покрепче!

— Да я только на минутку и отошёл.

— А чего ты его сюда привёл? — сердито спросил старичок в лаптях. — Это ж тебе не корова!

Читать дальше