– Я угощаю!
Вечер, который увядал, не успевши расцвесть, помчался под хохот прелестных, остроумнейших женщин и анекдоты бармена, которому бы на сцене выступать, и Лу очарованно улыбалась и помалкивала у него под боком. Успокоилась, отдыхает, думал он, набродилась, как я набродился, намаялся по темным закоулкам праздника. Вечер их облетал, кружил, и они сидели в сердцевине, близкие и похожие. Город, море, последние искатели приключений соскользнули во тьму, растаяли, и осталась одна только эта яркая комната.
Время от времени тьма запускала в бар припозднившегося гуляку, и, грустно выпив, он удалялся. Миссис Франклин, потная, красная, каждому на прощание салютовала рюмкой. Хэролд им в спину строил гримасы. Марджори демонстрировала длинные белые ноги.
– Никто не любит нас так, как мы, – сказал Хэролд. – Может, я закрою, чтоб рвань эта не являлась?
– Лу ожидает мистера О'Брайена, хоть это неважно, – сказала Марджори. – Это ее дружок-папашка из Ирландии.
– Вы любите мистера О'Брайена? – шепнул молодой человек.
– С чего ты взял, Джек?
Он себе представил мистера О'Брайена: остроумный, высокий, средних лет господин, тронутая сединой волнистая шевелюра, пятнышко усиков над верхней губой, сверкающее обручальное кольцо, мешки под зоркими глазами, китовым усом подбитый светский щеголь, – ужасный возлюбленный Лу мчит к ней сейчас напролом по безветренным улицам в служебном авто. Молодой человек сжал кулак на столе посреди пустых бутылок, в горячей глубине руки укрывая Лу.
– Я угощаю! – сказал он. – Еще! Наливайте полней! Миссис Франклин сачкует!
– Отродясь я не сачковала!
– Ох, Лу, – сказал он, – как мне хорошо с тобой!
– Гули-гули! Послушайте голубочков!
– Пусть поворкуют, – сказала Марджори, – ворковать я тоже умею. Гули-гули!
Бармен удивленно озирался. Поднял руки ладонями кверху, голову склонил к плечу:
– Да у нас тут полно птиц!
– Эмералд сейчас яичко снесет, – сказал он, когда миссис Франклин вся затряслась на стуле.
Бар оживлялся. Пьяный проснулся и убежал, оставя кепку в бурой луже. Он осыпал с волос опилки. Маленький старый круглый краснорожий весельчак сидел напротив молодого человека и Лу, которые держали руки под столом и дотрагивались друг до друга коленками.
– Какая ночь для любви! – говорил старикашка. – В такую вот ночь Джессика смылась от богатого еврея. Откуда это – знаете?
– «Венецианский купец», – сказала Лу, – но вы же ирландец, мистер О'Брайен.
– А я готов был поклясться, что вы высокий и с усиками, – сказал молодой человек строго.
– Что мы предпочитаем, мистер О'Брайен?
– Коньячок с утра пораньше, миссис Франклин.
– Я ведь тебе не описывала мистера О'Брайена. Да ты грезишь! – шепнула Лу. – Ах, если б эта ночь никогда не кончалась!
– Только не здесь. Не в баре. В какой-нибудь комнате, где большая кровать.
– Кровать в баре, – сказал старикашка. – Простите, что подслушал, но я всегда о таком мечтал. Вы только подумайте, миссис Франклин.
Бармен выскочил из-за стойки:
– Пора и честь знать, джентльмены и все остальные!
Трезвые незнакомцы отбыли под хохот миссис Франклин. Погасли лампы.
– Лу, ты меня не потеряй.
– Я ж тебя за руку держу.
– Сожми – крепче, крепче, чтобы больно.
– Лучше шею ему сверни, – сказала миссис Франклин во тьме. – Не в обиду ему будь сказано.
– Марджори руку ударила, – пропела Марджори. – Пошли из этой тьмы. Хэролд как тать в ночи.
– А эта девушка наш проводник.
– Давайте – берем по бутылке каждый и едем к Лу, – сказала Марджори.
– Я оплачиваю, – сказал мистер О'Брайен.
– А теперь ты меня не потеряй, – шепнула Лу. – Держись за меня, Джек. Они не засидятся. Ох, мистер Христос, хоть бы нам одним остаться – ты да я.
– Правда? Ты да я?
– Ты да я да мистер Месяц.
Мистер О'Брайен открыл дверь бара:
– Погружайтесь в «ролле», девочки. А джентльмены позаботятся о лекарстве.
Молодой человек ощутил на губах летучий поцелуй, и Лу выскочила следом за Марджори и миссис Франклин.
– Как насчет скинуться на спиртное? – сказал мистер О'Брайен.
– Глядите, что я в сортире нашел, – сказал бармен. – Сидит на толчке и поет. – Он вышел из-за стойки с повисшим у него на руке пьяным.
И все погрузились в машину.
– Первый пункт – дом Лу.
Молодой человек, на коленях у Лу, видел смутный, кружа убегавший назад город, дымно-синие промельки жужжащих, ощетиненных доков, разбег светающих, на глазах все длиннее вытягивающихся бедных кварталов, подмигивающие витрины, гаснущие одна за другой. Пахло духами, пудрой и телом. Он случайно задел локтем пышный бюст миссис Франклин. На бедрах ее, как на перине, перекатывался пьяный. Его подбрасывало и трясло на бренной женской плоти. Груди, ноги, животы, руки согревали и нежили его. Сквозь ночь, к постели Лу, к немыслимому завершению погасающего праздника, их промчало мимо черных домов и мостов, мимо какой-то станции в облаке дыма, по крутой улочке, озаренной тусклым фонарем и забранной в верхней части перильцами, и вынесло на пустырь, где посреди кранов, стремянок, столбов, балок, тачек и груд кирпича стояла одинокая многоэтажка.
Читать дальше