Артур Генри - Неписанный закон

– А вы разве собираетесь уходить?

Дора вопросительно посмотрела на нее.

– Раз вы желаете оставить ребенка у нас, вы должны сами положить его в колыбель, – мягко сказала сестра. – Тогда он уже становится наш: такое у нас уже правило. Но эта процедура в сущности только одна формальность. Может быть, вы пожелаете остаться у нас пока совершенно не поправитесь и сами будете ходить за ребенком. У нас это разрешается. Когда вы поправитесь и если у вас будет достаточно средств, чтобы воспитать его, вам отдадут его обратно.

Дора прижалась головою к груди сестры и заплакала. Она была спасена. Она знала, что если она теперь уйдет отсюда, то умрет.

Ребенок был в безопасности и только теперь Дора поняла, что идти куда-нибудь в таком виде прямо немыслимо. Ей очень хотелось теперь жить. Она любила своего бедного, маленького, веселого сына и не могла решиться на разлуку с ним. Она опять впала в полу-безсознательное состояние. Ее уложили в кровать; она смутно сознавала, что ребенок лежит тут же рядом с нею и успокоенная его близостью вскоре заснула.

На следующее утро Дору разбудил её сын. Он вплотную придвинулся к ней и своими крохотными, маленькими рученками хватал ее за лицо. Увидя, что мать проснулась, он весело стал дрыгать ногами, сморщил свое личико, мигал и радостно ворковал.

– Дорогой ты мой, – прошептала она. – Моя невинная крошка.

Она хотела было взять его на руки, но не в состоянии была даже и рукою двинуть. Она невольно закрыла глаза. Она была еще очень слаба и совершенно не в состоянии была сделать хоть какое-либо движение. Она долго пролежала в полу-забытье, прислушиваясь к воркованью своего сына, властно требовавшего её внимания, и с слабою улыбкою наблюдала за его попытками раскрыть её полу-закрытые глаза. Она сознавала где она находится. Она часто бывала здесь прежде, всегда привозила с собою игрушки детям и разные мелочи матерям. Она всегда охотно возилась с детворой и играла с ними. Комната была большая, широкая с высоким потолком, с обеих сторон были громадные окна, в которые врывались целые снопы света. Вдоль всей комнаты в два ряда стояли кровати, которые никогда не пустовали. Как теперь, так и прежде, эта громадная, залитая светом комната глубоко умиляла Дору. Судьбе угодно было сблизить ее с этими несчастными и беспомощными матерями, не знавшими, где им приклонить голову, если бы их временно не приютил у себя воспитательный дом. Дора понимала их теперь, прежняя таинственность, окутывавшая их, исчезла. Ей не хотелось мстить своему оскорбителю, она даже не считала себя опозоренною. Страха она не испытывала теперь никакого. Она с нежною грустью вспоминала Ричарда и это было единственное облако, омрачавшее то счастье, которое ей доставлял её ребенок. Образ возлюбленного все более тускнел по мере того как она все сильнее привязывалась к своему сыну. Последний один существовал теперь для неё.

Рано утром в комнате поднялась обычная возня. Купали детей. Некоторые матери лежали больные и вместо них детей купали сиделки. В комнате раздавались голоса матерей и детей. Ей хотелось поболтать со своим крошечным сыном, который выражал явные признаки недовольства её невниманием к его нуждам. Если бы только она смогла выкупать, прибрать его и спеть ему песенку! Рядом с нею шла веселая возня. Одна из матерей, очевидно. совершенно поправившаяся, шумно играла с своею малюткою. Она катала ее по кровати, подбрасывала в воздух и ласково теребила ее. В веселом тоне её голоса слышалась грустная, патетическая нотка, невольно наводившая на мысль, что эта молоденькая девушка уже многое успела пережит тяжелого на своем веку.

– Как, ты опять хочешь груди! – говорила Текла. – Ах ты мошенница! Не к чему было обзаводиться зубами в таком случае. Вот что выдумала, ни за что не позволю кусать меня! Срам какой, а еще большая девочка!

Дора раскрыла глаза и увидела в двух трех шагах от своей кровати молодую мать лет семнадцати не больше. Её исхудалое лицо и фигура ясно говорили о только что перенесенной тяжелой болезни, но несмотря на её плохой вид от неё так и веяло молодостью и здоровьем. Поймав устремленный на все взор Доры, она посадила свою девочку на пол и подошла к соседке.

– Вас кажется совершенно забыли, – сказала она. – Сиделки всегда очень заняты по утрам. Вам придется подождать с пол-часа, пока до вас дойдет очередь. Позвольте мне все вам устроить, как следует.

Дора хотела было ей ответить, но от слабости не к состоянии была выговорить ни слова. В ответь на дружелюбное предложение она тихо заплакала.