Пленные Мозги. Бей! Бей! Коли! Руби!
Лилюли(делает мелодичную руладу на горне; ласково) . Ти-ри-ри-ри-ри!
Жано и Гансо совсем прижаты друг к другу — они уже стоят на самом краю пропасти.
Жано. Да вы очумели!.. Тут же один прыжок — и прощай голова!
Лилюли. Вот и хорошо. Один да один — будет два!
Все. Ну! Марш!
Лилюли. Как не стыдно, Жано! Фу! Баба!
Все. Прыгай! Прыгай! Жаба!
Гансо(толкает Жано, а тот толкает его) . Слышишь? Тебя зовут! Иди!
Жано. Нет, сперва ты!
Схватываются и колотят друг друга.
Лилюли. Не будьте так вежливы! По этому пути можете и рядком пройти.
Жано и Гансо братски летят с моста.
Интеллигенты(расположившись, как два полухора, по обеим сторонам оврага, наклоняются и смотрят) . Летят... Слетели...
Все вместе. О! какая эпическая картина! Катятся, катятся — вниз, кувырком, кувырком!.. Катящийся камень не обрастает мхом... Какое зрелище! Я весь отвагою пылаю!.. Ой, только не надо так близко к краю!.. Каков темп, а? Это обвал! Лавина! Я чувствую, героический пот холодит мне спину!.. Jn profundis [5] В бездну ( лат. ).
... Sic transit [6] Так проходит [земная слава] ( лат. ).
... (Присвистнув.) Фью-ить! Ну вот и все! Доблестная кончина! (Выпрямляются. Напыщенно.) Но они живы в нас, в нашей памяти! Наша душа — их памятник! Розами сердца мы их осыплем! Ну, пойдем выпьем! О возлюбленная моя душа, о душа моя, как ты прекрасна! На чужих смертях, язвах, горбах, увечьях, на погибели человечьей ты собираешь свой сладкий мед! От начала веков люди рождались и умирали лишь для того, чтобы ты могла их воспеть!.. Помни же, черная кость, наш завет: мучайся, умирай, геройствуй, хоть тресни! Ибо все это нужно для моей песни! Счастливые смертные! Вы должны гордиться тем, что ваши страданья служат столь высоким предначертаньям!.. О моя душа, я тебя обожаю! С каждым днем ты все просветляешься, чистотой сияя! Воспари же, блаженная, на воскрылиях белых! Вознесись, вдохновенная, в райские пределы! (Меняя тон.) Ну-с, а теперь, когда мы сплавили, наконец, эти народы на корм Минотавру, пойдемте, господа, отдохнем на их лаврах! Прошу вас, поднимемся в Капитолий.
Лилюли. Тéга, тéга, гусята. В Капитолий слетайтесь!
Они. Поднимемся!
Боги. Поднимайтесь!
Героический марш. Все торжественно направляются вверх по склону, гуськом пробираясь по горной тропе. Лилюли идет за ними, как пастушка за гусиным стадом, и подгоняет их пальмовой ветвью. Сверху, с гор, все еще доносится рев сражающихся народов. Сцена медленно пустеет. Интеллигенты и Лилюли исчезают за поворотом дороги. Господь бог захлопнул ставни и скрылся в облаке. Богиня Лопп'их и ее автомобиль спускаются обратно в пропасть. Тогда в тени под скалой что-то начинает шевелиться: это горб Полишинеля. Затем и сам он осторожно приподнимается, вертя головой, как дрозд, и, наконец, успокоенный, обращает к публике лицо, искривленное беззвучным смехом. Оба его горба, колпак, нос и подбородок смеются, все его тело трясется от смеха, но ни единого звука не срывается с его губ.
Полишинель(обращаясь к публике) . А я все-таки уцелел — один из всех. Ура! Не уничтожен Смех!
Слышен ужасающий грохот, катящийся сверху, как водопад.
Полишинель. Ах, черт их подери. Все полетело в тартарары!
Все разом обрушивается на него — сражающиеся народы, мебель, посуда, домашняя птица, камни, песок. Полишинель исчезает под грудой обломков. Туча пыли окутывает сцену; шум, грохот. На вершине внезапно выросшей горы видна Лилюли — она сидит, поджав ноги, улыбаясь, показывая белые зубки и кончик языка. Приставив указательный палец к носу, она наставительно изрекает:
Лилюли. Сказал мудрец:
«Не смейся над судьбой, хитрец,
Пока не наступил конец!»
Ноябрь 1918 г.
ПОСЛЕСЛОВИЕ [7] Это послесловие было написано Роменом Ролланом для русского издания.
Мало найдется произведений, которые казались бы столь непосредственно вдохновленными войной, как «Лилюли». Французский смех ей словно мстит здесь.
И, однако же, вещь эта была задумана и почти закончена начерно в промежуток времени между июлем 1912 года и январем 1913 года.
Это значит, что война ни для кого не явилась неожиданностью, за исключением тех, кто, подготовив ее, выказал потом, когда она разразилась, притворное изумление, да еще тех добрых коровок, которые пощипывали траву, уткнувшись в нее носом.
Читать дальше