Жан-Мари Гюстав Леклезио - Онича

На заре с передней палубы «Сурабаи» донесся странный, надоедливый звук. Финтан встал, чтобы лучше расслышать. Через приоткрытую дверь каюты из коридора, еще освещенного электрическими лампочками, долетал глухой, монотонный и неравномерный стук. Кто-то бил вдалеке по корпусу судна. Приложив руку к переборке, можно было ощутить вибрацию. Финтан поспешно оделся и отправился босиком искать источник звука.

На палубе уже были люди, англичане в белых льняных пиджаках, дамы в шляпах с вуалью. Над морем ярко сияло солнце. Финтан шел по палубе первого класса к носу корабля, откуда были видны люки. Вдруг, словно с балкона дома, Финтан увидел, откуда исходит звук: вся передняя, грузовая, палуба «Сурабаи» была занята сидевшими на корточках чернокожими, которые колотили молотками по люкам, корпусу и шпангоутам, сбивая ржавчину.

Над африканским берегом в песчаном ореоле поднималось солнце. Облепив палубу и остов корабля, словно тело гигантского животного, чернокожие стучали вразнобой небольшими заостренными молотками. Звук отдавался эхом по всему судну, разносился по морю и небу и, казалось, проникал даже в полоску суши на горизонте, будто резкая, тяжелая музыка, которая наполняет сердце, которую нельзя забыть.

К Финтану присоединилась May.

— Зачем они это делают? — спросил Финтан.

— Бедняки, — сказала May. Она объяснила, что чернокожие очищают судно от ржавчины, оплачивая этим свой проезд вместе с семьей до ближайшего порта.

Удары звучали в каком-то непонятном, хаотичном ритме; казалось, что это они теперь двигают «Сурабаю» по морю.

Они плыли к Такоради, Лом е , Котону, плыли к Конакри, Шербро, Лаванне, Эдине, Манне, Син у , Аккре, Бонни, Калабару… May и Финтан долгие часы проводили на палубе, глядя на бесконечный берег, на эту темную землю вдоль горизонта, где открывались устья неведомых рек, такие широкие, что пресную воду из них выносило до середины моря вместе с древесными стволами и плотами спутанной, словно клубки змей, травы, зародышами островов с пенной бахромой, а небо заполнялось тяжелыми птицами, которые летели над кормой корабля, наклоняя головы и обшаривая острым взглядом судно и его странных пассажиров, вторгшихся в их вотчину.

Чернокожие на передней палубе продолжали стучать. Свет слепил глаза. Люди обливались п о том. В четыре часа по сигналу колокола они прекратили стук. Голландские матросы спустились на грузовую палубу, чтобы собрать молоточки и раздать еду. Палуба пестрела навесами, импровизированными укрытиями от солнца. Несмотря на запрет, женщины разжигали огонь в жаровнях. Были тут фульбе, уолоф, мандинго, узнаваемые по длинным белым одеяниям, по голубым туникам, коротким штанам, расшитым жемчугом. Люди устраивались вокруг жестяных чайников с носиком как клюв ибиса. Теперь, когда стук молотков прекратился, Финтан смог расслышать голоса, детский смех. Ветер доносил запах пищи, дым сигарет. С прогулочной палубы первого класса английские офицеры, колониальные администраторы в светлых костюмах, дамы в шляпах с вуалью рассеянно смотрели на толпу, сгрудившуюся на грузовой палубе, на разноцветное тряпье, колыхавшееся на солнце. Говорили о другом. Об этом они уже не думали. Даже May после первых дней перестала слышать стук молотков по остову корабля. Но Финтан, подскакивавший каждое утро, когда это начиналось, не мог отвести взгляд от чернокожих, которые жили на грузовой палубе, на носу корабля. С рассвета бежал босиком к леерному ограждению и, упершись ногами в переборку, перегибался через планширь, чтобы лучше видеть. С первых же ударов по корпусу он чувствовал, как его сердце бьется быстрее, словно это была музыка. Люди поднимали молотки один за другим и били, без крика, без песни, и им отвечали удары, доносившиеся с противоположного конца корабля и еще откуда-то, и скоро весь корпус вибрировал и дрожал, словно живое существо.

И было тяжелое-тяжелое море, и грязь в устьях рек, мутившая глубокую синеву, и берег Африки, порой такой близкий, что удавалось разглядеть белые дома среди деревьев и расслышать рокот на рифах. Г-н Хейлингс показывал May и Финтану реку Гамбия, Формозские острова, берег Сьерра-Леоне, где потерпело крушение множество кораблей. Показывал берег племени кру и говорил: «У Манны, на Гран-Бассаме, на мысе Пальмас нет маяков, вот кру и разводят костры на пляжах, словно это вход в гавань Монровии или маяк на полуострове Сьерра-Леоне, и корабли натыкаются на берег. Нарочно устраивают кораблекрушения, а потом грабят».