Жозеф Кессель: Лиссабонские любовники

Когда он подошел к террасе кафе, где Антуан продолжал созерцать свою рюмку с абсентом, у Янки Жозе осталось только две газеты. Он подошел к Антуану и сказал ему на своеобразном, но все же вполне понятном английском языке:

– Эти газеты для тебя. Тебе будет приятно почитать на нашем языке. Плати.

– А почему две? – спросил Антуан.

– Всегда приятно иметь возможность сделать подарок, – сказал Жозе.

Антуан улыбнулся, и его лицо стало беззащитным.

– Будешь мороженое? – спросил он.

– Шоколадное, ванильное, вишневое и фисташковое, – сказал Жозе.

Он съел все стоя. Антуан смотрел на него и простодушно улыбался. Когда он был с Жозе, он часто вообще ни о чем не думал. Вот почему ему так нравилось находиться в его компании, хотя он даже не подозревал об этом.

– Ну как, день был удачный? – спросил Жозе, немного запинаясь из-за холода, который сковал его небо и зубы.

– Удачный, – сказал Антуан. – Одна иностранка чокнутая…

– Она может оказаться клиенткой и для меня; я покажу ей рыбный рынок, цветочный рынок, старый город и все остальное, – сказал Жозе.

– Не думаю, – возразил Антуан. – Эта женщина для Казино Эсторил.

Жозе расправился с мороженым. Он искоса посмотрел на полную рюмку Антуана, потом на самого Антуана.

– Нет, со мной никогда, – сказал Антуан. – Пошли обедать.

Антуан и Янки Жозе познакомились за несколько недель до этого на Росио, и Антуан встал на пансион у Марии, матери Жозе, которая торговала овощами.

У Марии был дом на одном из холмов Лиссабона, в довольно бедном квартале, но одном из самых древних и самых красивых. Этот дом приобрел для нее американец из «Фрут Лайн», когда согласился поехать на повышение в Мельбурн. Это случилось в конце войны. Жозе было тогда одиннадцать лет. А сейчас Марии только-только исполнилось тридцать.

Она была маленькая и очень толстая. Когда отец Жозе бросил ее, она, чтобы утешить себя, стала есть много сладостей. Потом огорчение прошло, а вот любовь к сладостям осталась на всю жизнь.

Мария любила свою полноту. У португальских женщин ее социального уровня полнота считалась достоинством. Ну а когда она смеялась, – рассмешить ее было очень легко – то чувствовала, как колышутся все складки ее тела, и ее удовольствие от этого безмерно усиливалось.

Нечто похожее произошло с ней и тогда, когда Мария из окна своей кухни увидела Антуана и Жозе, которые приближались к дому по крутой улочке, обрамленной старыми стенами. Их дружба все время удивляла и радовала Марию.

«Человек, так много повидавший на свете, а не зазнается, дружит с моим сыном», – мысленно говорила себе Мария, тихо смеясь в тишине всем своим телом, начиная от двойного подбородка и заканчивая толстыми ляжками.

На ужин была рыба из Тежу, фаршированный перец и огромный пирог с медом и миндалем. Вино, крепкое и немного сладкое, пил один Антуан.

За едой говорили мало. Все были голодны. Но когда на столе появился кофе, Мария и Жозе разговорились. Они виделись только вечером.

Антуан курил и, не подавая виду, внимательно следил за их разговором.

Он понимал много отдельных слов, а иногда целые фразы. Его не интересовало то, что могли сказать Мария и ее сын, но он любил изучать языки тех стран, куда попадал.

Когда Мария обращалась к Антуану, то частично она говорила на португальском, частично на английском, сохранившемся у нее с тех пор, когда она общалась со служащим «Фрут Лайн». Чтобы объяснить наиболее трудные вещи, она обращалась за помощью к Жозе.

– У тебя, кажется, сегодня был удачный день, Тонио, – сказала Мария.

– Я получил один фунт, доехав от порта до Авениды, – сказал Антуан.

– Целый фунт! Столько эскудо! Святая Мария! – воскликнула Мария.

Она соединила свои пухлые ладони.

– Тронутая наверняка, – сказал Антуан.

– Почему же тронутая?

Мария рассмеялась, и ее глаза стали совсем маленькими и светящимися, а от доброты у нее на заплывшем лице возникло что-то вроде сияния.

– Почему же тронутая? – повторила Мария. – Она хотела сделать тебе приятное, вот и все. С твоим грустным лицом… это естественно…

Антуан не ответил.

– Иностранка? – спросила Мария. – Англичанка?

– Скорее всего, – ответил Антуан.

Он вспомнил Лондон и сжал зубы.

– Тогда, может быть, она загадала желание, чтобы новая земля принесла ей удачу, – сказала Мария.

Она снова соединила ладони, но на этот раз сильнее, и многочисленные складки, словно какие-нибудь браслеты, окружили ее запястья.