Марк Твен - Том 5. Пешком по Европе. Принц и нищий.

— Кто больше? Кто больше?

— Три тысячи!

— А ну–ка, выпьем все за Зеленую Нашлепку! Ур–р ра!

А пока они пили, Нашлепка бормотал: «Этот калека, видно, сбрендил; но все равно — старый ученый получит свою библиотеку, хотя бы мой кошелек совсем отощал».

— Кто больше? Кто больше? Кто больше?

— Четыре тысячи!

— Урра!

— Пять тысяч!

— Ура!

— Шесть тысяч !

— Урра!

— Семь тысяч!

— Урра!

— Восемь тысяч!

— Отец, мы спасены! Говорила я тебе – Дева Мария сдержит свое слово.

— Да будет благословенно ее святое имя! — сказал старый ученый с глубоким волнением.

Толпа ревела

— Ура! Ура! Ура! Не сдавайся, Нашлепка!

— Кто больше? Кто больше?..

— Десять тысяч! – Из–за царившего в зале возбуждения Недам совсем забылся и прокричал это, не изменив голоса. Брат тотчас же узнал его и пробормотал под рев и шум в зале: «Ага, это ты, дурачина! Так получай свои книжки, уж я–то знаю, на что они тебе сдались!»

Сказав это, он незаметно удалился, и аукцион пришел к концу.

Недам пробрался сквозь толпу к Хильдегард, шепнул ей что–то на ухо и тоже скрылся. Старый ученый обнял дочь и сказал:

— Поистине, божья матерь сделала больше, чем обещала. Дитя, у тебя теперь богатое приданое. Подумай только, две тысячи золотых!

— Более того, — воскликнула Хильдегард. — Она и книги тебе вернула: незнакомец шепнул мне, что купил их не для себя. «Пусть славный сын Германии владеет ими по–прежнему», — сказал он. Мне хотелось узнать, как его зовут, поцеловать его руку, испросить у него благословения, — но то был ангел, посланный Девой; а мы, смертные, не достойны обращаться к тем, кто обитает в горних высях.

В. Немецкие газеты

Газеты, выходящие в Гамбурге, Франкфурте, Бадене, Мюнхене и Аугсбуpгe, строятся все по единой схеме. Я беру эти газеты, потому что знаю их лучше. В них нет передовых статей; нет сообщений частного характера,— и это скорее достоинство, чем недостаток; нет отдела юмора; нет полицейской хроники; нет донесений из зала суда; нет сообщений о боксерских встречах и прочих собачьих драках, о скачках, состязаниях в ходьбе и стрельбе, о регатах и других спортивных событиях; нет застольных речей; нет «Смеси», представляющей окрошку из фактов и сплетен; нет отдела «По слухам», где речь идет о ком–то и о чем–то; нет гаданий и пророчеств о ком–то и о чем–то; нет списка патентов, выданных и выправляемых, нет вообще ничего по этой: части; нет критики властей предержащих, как выше–, так и нижестоящих, ни жалоб по их адресу, ни восхвалений; нет субботних столбцов на душеспасительные темы, ни понедельничного пересказа воскресных прокисших проповедей; нет «Предсказаний погоды»; нет «Хроники», приподнимающей завесу над тем, что творится в городе; нет вообще местного материала, кроме сообщений о разъездах высочайших особ или же о предстоящем заседании некоего совещательного органа.

После такого сокрушительного перечня всего, чего мы не находим в немецкой газете, возникает вопрос: а что же в ней есть? Ответить на это легче легкого: горстка телеграмм — преимущественно о европейских политических событиях, национальных и международных; письма и донесения корреспондентов на те же темы; биржевые отчеты. Только и всего. Вот из чего состоит немецкая газета. Немецкая газета это самое бездарное, самое унылое и тоскливое порождение ума человеческого. От наших отечественных газет читатель частенько приходит в ярость, тогда как от немецких он только тупеет. Так, первоклассные немецкие газеты охотно оживляют свои унылые столбцы — вернее, думают, что оживляют, — какой–нибудь заковыристой, бездонно–глубокой литературно–критической статьей, статьей, которая уводит вас вниз–вниз–вниз, в недра ученых изысканий, ибо, чем немецкая газета хочет блистать, так это своей учёностью. И когда вы, наконец, выплываете наверх и снова дышите чистым воздухом и радуетесь благодатному свету дня, вы решаете единогласно и при отсутствии воздержавшихся, что литературная критика — негодное средство для оживления газеты. Иногда вместо критической статьи первоклассные газеты преподносят вам то, что считается у них бойким и веселым фельетоном, — на тему о погребальных обрядах у древних греков, или о способах бальзамирования мумий в древнем Египте, или об основаниях, позволяющих думать, что у некоторых народов, населявших землю до всемирного потопа, существовали известные предубеждения относительно кошек. Это небезынтересная тема; это не лишенная приятности и даже увлекательная тема, – но только пока она но попала в руки одного из этих ученых гробокопателей. А тогда вы убеждаетесь, что и самую увлекательную тему можно трактовать так, чтобы у вас испортилось настроение.