Эптон Синклер - Джимми Хиггинс

Командиром Джимми был лейтенант Ганнет. До войны он служил конторщиком на текстильной фабрике и никогда не занимал начальственного положения. А тут вдруг пришлось учиться командовать людьми, и он решил, что это нужно делать в очень резкой и повелительной форме. Ганнет был весьма добросовестный молодой человек и ревностный солдат, готовый терпеть любые трудности и опасности при выполнении своего долга. Джимми не мог, конечно, оценить эти качества. Он знал одно: у начальника такая манера сердито глядеть из-под очков, будто он заранее уверен, что ему все лгут.

Лейтенант Ганнет не стал даже спрашивать Джимми, что он такое говорил,— он сам повторил все, что ему донесли. И да будет известно Джимми Хиггинсу — он такого рода разговорчиков среди солдат не потерпит! Обязанности сержанта Хиггинса заключаются в том, чтобы содержать в исправности мотоциклы и следить за работой мотоциклистов. А по поводу всего прочего пусть держит язык за зубами и не лезет решать государственные дела. Джимми осмелился заметить, что он лишь повторил то, о чем все время говорит президент Вильсон. На это лейтенант отвечал, что его нисколько не интересует мнение сержанта Хиггинса о мнениях президента Вильсона,— пусть сержант Хиггинс оставит свои мысли при себе, иначе у него могут быть серьезные неприятности.- Джимми ушел от него, кипя гневом, снова чувствуя себя мятежником, каким он был некогда среди социалистов Лисвилла.

Интересно все-таки знать, какие права у солдата? Дозволено ли ему, например, беседовать о политике и соглашаться с высказываниями президента своей страны? Разрешено ли ему верить в то же, во что верит президент: в справедливый мир и право всех народов на свободу и самоопределение, хотя бы многие офицеры в армии и относились к этим идеям с презрением и ненавистью? Джимми этого не знал, и ему некого было спросить; он знал, однако, что, когда шел бороться за демократию, то не отказывался от своих прав гражданина. И если эти права вздумают у него отнять, это будет не без борьбы.

Транспорты вошли в полосу низких густых туманов, айсбергов и скалистых утесов, покрытых снегом, над которыми кружили стаи чаек. Много дней и ночей плыли по арктическим водам — и вот, наконец, Белое море и Архангельский порт.

Союзники находились в Архангельске с самого начала войны, сооружая доки, склады и железнодорожные депо; но никак не могли настроить столько, сколько требовалось, а тут еще полностью развалилось транспортное ведомство гнилого русского правительства. Поэтому горы всевозможных материалов для нужд армии валялись под открытым небом в порту. По крайней мере такую версию Джимми слышал и даже читал в газетах, что такое заявление было сделано в ответ на запросы в английском парламенте. На этом-то основании он и решил, что его прислали сюда спасать от немцев эти горы ценного имущества, и был поражен, когда, оглядев порт, не нашел ничего похожего.

Дальше, вглубь материка, простирались непроходимые хвойные леса и замшелые болота, где даже летом можно

было увязнуть по шею. Теперь, в сентябре, они уже покрылись плотным льдом, и по ним надо было ездить на санях в оленьей упряжке, закутавшись в меха,— точь-в-точь дед Мороз с картинки, виденной в детстве, только бороды не хватает! Но главным средством сообщения армии были реки, перерезавшие леса и болота, и одна единственная железная дорога, которую сейчас приводили в порядок.

Никаких дорог для езды на мотоцикле в этом краю не было даже летом. Джимми выяснил, что ему предстоит работать в городе и ближних военных лагерях. Несколько улиц будут очищать от снега для его маленького отряда связных. Ну, пускай даже кто-нибудь из них когда и свалится в сугроб, а когда и мотоцикл повредит, все это еще туда-сюда — Джимми стерпел бы такое и с радостью руководил бы порученным ему делом, если бы его не грызла тревога.

Первые несколько дней было, конечно, не до размышлений. Он трудился, как муравей, над выгрузкой отряда на берег и оборудованием мастерской в железном бараке, где в каждом конце гудело по печке и были свалены кучи дров, доставляемых крестьянами на крепких розвальнях, запряженных оленями. Джимми и его подчиненные работали не только днем, но и по вечерам и не считаясь с воскресеньями. Командованию надо было разместить на берегу пять тысяч солдат со всем снаряжением, и это делалось в такой ужасной спешке, словно в любую минуту могли нагрянуть немцы. Прошло немало времени, прежде чем Джимми выбрался походить по городу, познакомиться с прибывшими сюда за месяц до них «том-ми» — английскими солдатами — и разузнать, чем они здесь занимались и чем собираются заниматься.