Теодор Фонтане - Госпожа Женни Трайбель ИЛИ «СЕРДЦЕ СЕРДЦУ ВЕСТЬ ПОДАЕТ»

Имея фон Цапель справа, фон Пышке слева от себя, Трайбель проследовал к двустворчатой двери, и, покуда он договаривал последнюю фразу, дверь с медлительной торжественностью перед ним распахнулась.

Обеденная зала была выстроена в полном соответствии с приемной, из нее открывался вид на большой сад, подобие французского парка, с фонтаном перед самыми окнами; маленький шарик плясал, подскакивая в струе фонтана, а на перекладине стоящего поблизости шеста восседал какаду и глубокомысленным, как у всякого попугая, взором разглядывал попеременно то струю с пляшущим шариком, то столовую, где, ради вентиляции, были слегка приоткрыты фрамуги. Уже зажгли люстры, но прикрученные языки пламени были почти не видны в лучах послеполуденного солнца и влачили какое-то подобие существования, лишь потому что коммерции советник, если предоставить ему слово, не любил, «чтобы возня с зажиганием ламп нарушала обеденное настроение и отбивала аппетит». И даже раздававшееся время от времени тихое пыханье, которое, по словам советника, следовало расценивать, как «приглушенный салют», не могло кардинальным образом изменить его точку зрения. Обеденная зала была отделана с благородной простотой: желтые стены, кое-где украшенные прелестными рельефами работы профессора Франца. Когда обсуждался вопрос об украшении обеденной залы, госпожа коммерции советница выдвинула, со своей стороны, кандидатуру Рейнхольда Бегаса, но она была отклонена Трайбелем, как слишком высокая для их общественного положения.

- Вот когда я стану генеральным консулом, тогда пожалуйста…

- Никогда не станешь,- ответствовала Женни.

- Почему же не стану? Тейпиц-Цоссен - первая к тому ступень.- Трайбель знал, с каким недоверием относится супруга к его предвыборной кампании и ко всем связанным с этим надеждам, а потому не упускал случая подчеркнуть, что на древе своей политики он мечтает, помимо прочего, взрастить золотые плоды в угоду ее женскому тщеславию.

За окном продолжалась игра струй, а в зале, на главном месте, перед которым, вместо обычной вазы с сиренью и золотым дождем, высилась целая клумба, сидел старый Трайбель, по обе стороны - высокородные дамы, визави - его супруга, между лейтенантом Фогельзангом и бывшим оперным певцом Адоларом Кролой. Крола вот уже пятнадцать лет числился другом дома, что в равной мере объяснялось тремя его достоинствами: хорошей внешностью, хорошим голосом и хорошим состоянием. Незадолго перед тем как покинуть сцену, Крола женился на дочери миллионера. По общему признанию, Крола был обаятельней-ий человек, что, вкупе с более чем благополучным финансовым положением, выгодно отличало его от прежних коллег.

Госпожа Женни явилась в полном блеске, ничто в ней уже не напоминало о скромной лавке на Адлерштрассе, напротив, все обличало богатство, все дышало элегантностью; впрочем, надо сразу оговориться, что ни кружева на парчовом фиолетовом платье, ни маленькие брильянтовые серьги, которые вспыхивали при каждом повороте головы, неспособны были сами по себе уничтожить память о прошлом, нет, основным признаком благородства была спокойная уверенность, с какой Женни восседала среди своих гостей. Никто не заметил бы в ней ни тени волнения, впрочем, и причин к тому не было ни малейших. Женни понимала, какое значение имеет вышколенная прислуга для богатого представительного дома, и стремилась удержать всякого, кто зарекомендовал себя с нужной стороны, высоким жалованьем и хорошим обращением. Вот почему и сегодня все шло как по маслу, а Женни взглядом осуществляла верховное руководство, тому немало способствовала надувная подушка, позволявшая ей занимать доминирующее положение. Исполненная невозмутимого спокойствия, Женни была сама любезность. Не опасаясь хозяйственных недоразумений, она могла всецело отдаться любезной застольной беседе, и поскольку ее несколько смущало, что, за вычетом первых минут знакомства, ей не удалось перекинуться двумя-тремя доверительными фразами ни с одной из высокородных дам, она через стол обратилась к своей визави - фрейлейн фон Пышке и спросила голосом, полным напускного (а может быть, даже искреннего) интереса:

- Скажите, милостивая государыня, не доводилось ли вам в последнее время слышать о принцессе Анизетте? Судьба юной принцессы живо меня интересует, да и не только ее, а всей этой ветви королевского дома. Сколько мне известно, она счастлива в замужестве. Я люблю слушать о счастливых браках в высших сферах общества, мне хотелось бы заметить при этом, что существует глупейшее, на мой взгляд, заблуждение, будто на высотах общества супружеское счастье невозможно.