Теодор Фонтане - Госпожа Женни Трайбель ИЛИ «СЕРДЦЕ СЕРДЦУ ВЕСТЬ ПОДАЕТ»

- Вы все такой же, как сорок лет назад, милый Шмидт. Галантны, но не всегда успешно.

- Да, сударыня, от этой беды мне не избавиться, она стала моей судьбой. Если бы мое восторженное преклонение увенчалось успехом, то подумайте сами, как совсем по-иному сложилась бы моя жизнь и ваша тоже…

Женни тихонько вздохнула.

- Да, сударыня, и в таком случае никогда бы не началась «сказка вашей жизни». Ведь большое счастье - это сказка.

- Большое счастье - это сказка,- медленно и прочувствованно повторила Женни.- Как верно, как хорошо сказано! Увы, Вилибальд, в той завидной жизни, которую я сейчас веду, подобные фразы не ласкают мой слух и сердце, и редко, ох как редко выпадают на мою долю слова, исполненные поэтической глубины, отчего я - так уж меня создал господь - испытываю непреходящую мучительную боль. А вы еще говорите о счастье, Вилибальд, и даже о большом счастье. Поверьте мне, через все это прошедшей: то, чего столь многие вожделеют, не имеет цены для того, кто этим обладает. Часто, когда мне не спится и я размышляю о своей жизни, мне становится ясно, что счастье, на первый взгляд весьма ко мне благосклонное, вело меня не теми путями, которыми я должна была бы идти, и что, живя в меньшем благополучии и будучи женой человека, живущего в мире идей и прежде всего идеалов, я была бы, вероятно, счастливее. Вы знаете, какой добрый человек Трайбель, и знаете, какой благодарностью я плачу ему за его доброту. И все-таки - я, увы, должна сознаться - в отношениях с ним я не испытываю той радости подчинения, которая для нас, женщин, является наивысшим счастьем и, если хотите, равнозначна настоящей любви. Я никому не смею этого сказать, только вам, Вилибальд, я могу излить свою душу, в этом я полагаю свое человеческое право, а может быть, даже и долг… Шмидт кивнул в знак согласия и произнес только:

- Ах, Женни…- тоном, которым он хотел выразить всю боль незадавшейся жизни, что ему и удалось. Прислушавшись к звучанию собственного голоса, он мысленно поздравил себя с хорошо сыгранной ролью. Женни, несмотря на весь свой ум, была достаточно тщеславна, чтобы поверить в это «ах», сорвавшееся с уст ее давнего поклонника.

Так они шли друг подле друга, молча, казалось, погруженные в свои чувства, покуда Шмидт не ощутил необходимости прервать молчание каким-нибудь вопросом. Он прибег к старому спасительному средству и заговорил о детях.

- Да, Женни,- произнес он все еще приглушенным голосом,- Что упущено, то упущено. И кто может чувствовать это глубже меня? Но женщина, подобная вам, как вы понимающая жизнь, находит утешение в самой жизни и прежде всего в радости ежедневного исполнения долга. Во-первых, это дети, а у вас есть еще и внучка, милая Лизихен - девочка кровь с молоком; это, думается мне, лучше, чем что-либо другое, помогает женщине сохранять бодрость духа. И если я, мой милый друг, не хочу толковать вам о супружеском счастье, ибо мы с вами единодушны в понимании Трайбеля, то все же возьму на себя смелость и скажу: вы счастливая мать. Вы вырастили двух сыновей, более или менее здоровых, образованных и добропорядочных. Подумайте сами, как много это значит в наши дни. Отто женился по любви, отдал свое сердце красивой и богатой девице, пользующейся, насколько мне известно, всеобщим уважением, и, если я правильно осведомлен, в доме Трайбелей вскоре состоится еще одна помолвка: сестра Елены готовится стать невестой Леопольда.

- Кто это сказал? - запальчиво воскликнула Женни. Внезапно тон ее из сентиментально-мечтательного сделался подчеркнуто будничным.- Кто это сказал?

Негодование Женни повергло Шмидта в некоторое смущение. Ему так казалось, а может, он что-то слышал краем уха, во всяком случае, вопрос «Кто это сказал?» застал его врасплох. К счастью, Женни не настаивала и, не дождавшись ответа, с живостью продолжала:

- Вы не можете себе представить, дорогой друг, как меня все это бесит. Елена вечно все проделывает за моей спиной. Вы, милый Шмидт, лишь повторяете то, что слышали, но с теми, кто преднамеренно распространяет подобные слухи, я еще посчитаюсь. Экая наглость! Она еще у меня дождется!

- Но, Женни, милый мой друг, не надо так волноваться. Я начал разговор, так как думал, что все это само собой разумеется.

- Само собой разумеется,- насмешливо повторила Женни; говоря это, она снова сорвала с себя мантилью и бросила на руку профессора.- Само собой разумеется. Видно, они уже постарались, чтобы даже близкие друзья считали эту помолвку само собой разумеющейся. Но это не так: напротив, стоит мне представить себе, что всезнающая супруга Отто окажется всего лишь бледной тенью своей сестры Хильдегард, а это вполне вероятно, та ведь еще подростком была до смешного чванлива, как я должна сказать, что с меня довольно одной гамбургской невестки из дома Мунков.