Теодор Фонтане - Госпожа Женни Трайбель ИЛИ «СЕРДЦЕ СЕРДЦУ ВЕСТЬ ПОДАЕТ»

Строго по правилам началась жизнь Лизи, строго, по правилам она протекала и далее. Запасов белья хватало на целый месяц, и каждая смена была помечена определенным днем, так что по ее чулкам, как выражался дед, можно было сразу узнать, какое нынче число. «Нынче у нас семнадцатое». Полочки кукольного шкафа были у Лизи пронумерованы, и когда ей однажды случилось в своей кукольной кухоньке, оснащенной множеством ящиков, насыпать пшено туда, где было отчетливо написано «чечевица» (это ужасное событие еще не изгладилось из памяти близких), Елена сочла необходимым наглядно растолковать своей любимице, которая обычно была сама аккуратность, все последствия этой ошибки.

- Нет, дорогое дитя, это не пустяк. Кто хочет сберечь большое, не должен пренебрегать малым. Вообрази, вот был бы у тебя братец, и был бы он, допустим, слабенький, и ты захотела бы попрыскать его одеколоном, а вместо того попрыскала бы жавелевой водой. Да, дорогая Лизи, братец твой мог бы лишиться зрения, а если жавель попадет в кровь, то и умереть. А ведь такая ошибка была бы извинительней, чем твоя нынешняя: одеколон прозрачный и жавель тоже, оба выглядят, как вода. Но спутать пшено и чечевицу, ах, дорогая Лизи, это ужасная невнимательность или, что еще хуже, равнодушие.

Такова была Лизи, вдобавок у ней и ротик был сердечком, к вящей радости Елены. Только два блестящих передних зубика не выглядывали настолько, чтобы сделать Еленину радость совсем незамутненной, вот почему и в описываемую минуту материнские заботы с новой силой обратились к решению этого неотложного вопроса, ибо Елена считала, что, при богатых природных данных, здесь недостает только усилий со стороны воспитательницы.

- Лизи, ты опять сжимаешь губы. Так нельзя. Гораздо красивее, когда рот полуоткрыт, как для разговора. Фрейлейн Вульстен, я бы попросила вас внимательнее заняться этой мелочью, которая, в сущности, совсем не мелочь… Ну, а как стихи ко дню рождения?

- Лизи очень старается.

- Что ж, тогда и я исполню твое желание. Можешь сегодня пригласить к нам после обеда маленькую Фельгентрей. Разумеется, сначала сделай уроки… А теперь, если фрейлейн Вульстен не возражает (та поклонилась), можешь погулять в саду, где захочешь, только во двор не ходи - туда, где яма с известью и доски на ней. Отто, ты бы, кстати, распорядился, доски совершенно прогнили.

Лизи была счастлива, что ей предоставлен целый час свободы; поцеловав ручку мамы и выслушав еще предостережение касательно бочки с водой, она удалилась вместе с фрейлейн Вульстен; супруги смотрели девочке вслед, а она еще несколько раз оглядывалась и благодарно кивала матери.

- Собственно говоря,- промолвила Елена,- я охотно посидела бы с Лизи и занялась бы английским; у Вульстен так не получится, и произношение у нее прескверное, so low, so vulgar [47] Такое низменное, такое вульгарное (англ.). , но я вынуждена повременить до завтра, ибо наш разговор необходимо довести до конца. Я не хочу порицать твоих родителей, я знаю, что это неприлично, и знаю также, что при твоем упрямом характере (Отто усмехнулся) это только увеличит твое упрямство; однако вопросы приличия, равно как и ума, нельзя ставить выше всего на свете. А я рискую совершить эту ошибку, если и впредь буду хранить молчание. Позиция твоих родителей в данном вопросе оскорбительна для меня, и тем паче для моих родителей. Ты уж не взыщи, но что в конце концов представляют собой Трайбели? Этого предмета лучше не касаться, и я воздержусь, если, конечно, ты своим поведением не принудишь меня сравнивать оба семейства.

Отто молчал и балансировал на указательном пальце чайной ложечкой. Елена продолжала:

- Мунки датского происхождения, одна их ветвь, как тебе хорошо известно, получила графство при короле Христиане. Будучи уроженкой Гамбурга, дочерью Вольного города, я не придаю большого значения титулам, но кое-что они значат. А возьмем теперь материнскую линию! Томпсоны - патрицианская семья. Ты делаешь вид, будто это пустяки. Ладно, не будем спорить, но я хотела бы добавить только одно: наши корабли уже ходили в Мессину, когда твоя мать резвилась в жалкой лавчонке, откуда ее извлек твой отец. Колониальные товары и пряности! У вас это тоже называется быть купцом… Не будем спорить, но есть купцы и купцы.

Отто сносил все безропотно, а сам поглядывал в сад, где Лизи играла в мячик.

- Отто, ты вообще намерен отвечать или нет?

- Предпочел бы не отвечать, моя дорогая. К чему? Ты ведь не можешь требовать, чтобы я в этом вопросе разделял твои взгляды, а раз так, незачем и отвечать, чтобы еще сильней тебя не раззадорить. Я считаю, что ты требуешь больше, чем вправе требовать. Моя мать проявляет по отношению к тебе величайшую предупредительность, и не далее как вчера доказала это, ибо я очень и очень сомневаюсь, что ей так уж был нужен этот обед, данный в честь нашего гостя. Кроме того, тебе известно, что она бережлива, если речь идет не о расходах на ее собственную персону.