Владислав Ванчура - Пекарь Ян Маргоул

Языку романа присущи все особенности ванчуровской прозы, но стилистические крайности здесь приглушены. Речь главных персонажей более индивидуализирована, чем в предыдущих романах Ванчуры: рассказам Мегалрогова свойствен патетический тон, Ване — народное просторечие, а сказовому повествованию Сперы, пародийно отражающему его литературные пристрастия, особую прелесть придает неуловимый оттенок авторской иронии.

«Конец старых времен» — синтез всего предшествующего творчества Ванчуры и вместе с тем начало нового этапа в его художественной эволюции.

Писателя все более привлекают активные, действенные натуры. Это и люди из народа, и представители революционной интеллигенции. Как некогда Майерова и Ольбрахт, он тоже прослеживает путь своих героев в революцию, но рисует его на значительно более широком историческом фоне, охватывающем и Чехию, и Австро-Венгрию в целом, и Россию (сказочная эпопея «Три реки», 1936; незаконченная трилогия «Лошади и повозка»). Ванчура стремится глубже проникнуть в текучий и вечно изменяющийся внутренний мир человека. Среди его учителей теперь можно назвать Бальзака, Толстого и Достоевского. А в незавершенных «Картинах из истории чешского народа», воссоздающих несколько столетий отечественной истории, он соединяет традиционный для чешской литературы жанр исторической хроники с концентрированным действием и драматизмом новеллы и романа.

В годы оккупации Ванчура возглавил подпольный «Национально-революционный комитет интеллигенции». 1 июня 1942 года он был расстрелян. «Убили лучшего чешского писателя», — так кратко определил Иван Ольбрахт размеры утраты, понесенной национальной литературой.

Значение романов Ванчуры в истории этого жанра на чешской почве исключительно велико. Он обогатил выразительные средства и язык отечественной прозы, подняв их на уровень высокой поэзии. И в то же время он неизмеримо расширил тематические рамки чешского романа. В целом его романное творчество уникально по историческому охвату, по многообразию человеческих типов и художественному воспроизведению различных сторон действительности. Многое роднит Ванчуру с Гашеком и Чапеком. Подобно Гашеку, он, опираясь на ренессансную и фольклорную традицию, придал чешскому роману эпический размах и масштабность, вернул ему здоровое народное мироощущение. И, подобно Чапеку, он соединил в романе национальную основу и универсальную философскую глубину. Но если Гашек был юмористом и сатириком, в творчестве Ванчуры мы найдем все формы художественного отражения и оценки жизненного материала — от сатиры и гротеска до лиризма и патетики. Чапек, ставя в своем творчестве глобальные проблемы, с тревогой всматривался в будущее и предостерегал об опасностях, которые таит в себе век высоко развитой техники. Ванчура, создавая летопись прошлого и современности, охватывающую многие века, а порой и судьбы многих государств, посвятил свое творчество поискам подлинной человечности, утверждению новой жизненной гармонии и с высоты этого идеала, в который он включал все гуманистическое наследие европейской культуры, судил свою переходную эпоху.

Очень точные слова о значении творческого наследия Владислава Ванчуры принадлежат известному чешскому ученому, академику Яну Мукаржовскому: «Оно не только ляжет могучей плитой в фундамент чешской литературы, не только будет живой струей в потоке чешской литературной традиции, но и останется немеркнущим образцом художественной честности, художественной последовательности и ответственности искусства перед народом».

О. Малевич

Книга посвящена автором своему двоюродному барду, писателю Иржи Магену.

(+ Прим. сканировщика — по смыслу должно быть «брат», но напечатано «бард». Не могу сказать, почему…)

Люблю, любишь, любить (лат.).

Бланик — гора в Чехии. Существует легенда, что в Блани-ке спят очарованные рыцари, которые в момент наибольшей опасности для отчизны проснутся и выйдут на бой с врагом. (Здесь и далее примечания переводчиков).

Название немецкой фирмы.

Табор — центр реформатского гуситского движения в средневековой Чехии.

По чешской легенде — символ страшных мук, которые претерпевают в аду особо провинившиеся грешники.

Vančura V. Řád nové tvorby. Praha, 1972, s. 54.