Эрнст Юнгер: Сердце искателя приключений. Фигуры и каприччо

Я заметил, что в табачных лавках покупатели нередко стараются задержаться подольше, чем в обычных магазинах. Люди обсуждают последние новости, говорят о погоде, о политике — вообще, когда переступаешь порог табачной лавки, тобой овладевает какое-то приятное чувство. Они чем-то похожи на пивные, где люди стоят за своими столиками, — пожалуй, это связано с тем, что и здесь, и там продаётся, по сути, наркотический товар. Подобное настроение царит и в парикмахерских салонах, хотя там у него немного иной, более интимный оттенок. Всем профессиям, представители которых непосредственно заняты уходом за телом, например, парикмахерам, кельнерам, банщикам, массажистам, присущ характер некоей кастовой общности. Прежде всего в глаза бросается их податливость: парикмахер ходит вокруг клиента, и его политические взгляды полностью совпадают с тем, кого он бреет в настоящую минуту. И всё же он не остается пассивным, успешно пользуясь средством, подсказанным телесной близостью, — нашёптыванием. Шёпоту противостоять труднее, чем принято думать. Наверное, с каждым не раз случалось, что покупок — вопреки желанию — было сделано больше, чем нужно; а ведь бывают и такие случаи, когда нашёптывание подталкивает к более важным поступкам. Самое подходящее государственное устройство для таких людей — деспотия, а свои дела они лучше всего совершают во времена упадка. Города со множеством роскошных храмов косметики — очень любопытное явление, чем-то напоминающее сказку. В таких заведениях человек бывает обычно подвержен редким или архаическим настроениям, представляя себя, скажем, купающимся в роскоши азиатским сатрапом, что, наверное, до сих пор ощущают посетители русских бань или ресторанов с цыганским хором. Клиент отдаёт предпочтение даже не лавке, а салону: здесь с ним любезны, вежливы и предупредительны. Нет большей нелепицы, чем грубый парикмахер! Разумеется, этим профессиям соответствует определенный знак гороскопа: они находятся под влиянием Луны. У всех этих людей без исключения лунарное лицо, бледное, лимфатическое, подвижное; кроме того, они падки на драгоценности, на образованность, на всё аристократическое. Здесь — как и везде, где царит Луна, — мы встречаем изобилие зеркал, хрусталя и духов. Бросается в глаза страсть к элегантности, особенно к изящной обуви, и некая поверхностность в изучении иностранных языков. Смердяков из «Карамазовых» может считаться наиболее ярким представителем этой касты людей. Внимательнее присмотревшись к таким соответствиям, я научился без труда, даже во время прогулок, определять тех, кто принадлежит к касте торговцев. Лучше всего я поразил мишень во время путешествия из Неаполя на Капри, когда мой выбор пал на одного разряженного и нестерпимо вежливого пассажира. Я сидел с ним за одним столом; представившись директором одного европейского концерна отелей, он вовлёк меня в разговор о самоубийцах, которые, насколько я помню, представлялись ему отбросами общества. «Один такой голодранец способен загубить Вам лучший сезон!»

Такие зрительные упражнения не ограничиваются, впрочем, одним только наслаждением, которое, несомненно, весьма велико. Обычно мы подразделяем людей на два больших класса, например, на христиан и нехристиан, грабителей и ограбленных и так дальше. От этого не свободен никто, ибо из всех делений деление надвое — самое очевидное. Но следует иметь в виду, что деление надвое нарушает гармонию, поскольку имеет логическую или моральную природу. А эта природа всегда подразумевает некий остаток: так, в двухпартийной системе всегда приходится выбирать одну из сторон, а на границе между христианами и язычниками вечная война. Непрерывность деления, напротив, возрастает по мере того, как преодолевается умственное деление и совершается переход к делению субстанциальному — чем больше секций, тем надежнее сохранится то, что в них спрятано. На этом основано преимущество кастовой иерархии, допускающей как двойное, так и многократное деление.

Трудно, но интересно было бы посмотреть, не скрыта ли возможность такого деления и в нашем мире работы, иными словами, можно ли наблюдать, как «уплотняются» специальные типы работы. Во всяком случае, тенденция к упрощению допускает возможность многократного деления.

Гослар

Незадолго до наступления сумерек город преобразила тревожная игра красок. Все красные и жёлтые предметы начали шевелиться и пробуждаться, принимая оттенки, характерные для цветков настурции. Старые черепичные крыши были похожи на коробки с красными мелками, на изобилующие товаром склады, из которых лучился избыток светящегося вещества. В то же время пейзаж приобретал искусственный характер, отчётливо вырисовывались архитектурные и парковые элементы. Вероятно, это необычное зрелище объяснялось тем, что после захода солнца город всё ещё освещали высокие вечерние облака, похожие на красные лампы.