Дэвид Линдсей - Наваждение

Сбитая с толку его официальным тоном и незаинтересованностью, миссис Мур замкнулась в недовольном молчании. Изабелла повернулась к Джаджу и, чуть-чуть усмехнувшись, тихонько сказала:

— Боюсь, вы потеряли тетушкину благосклонность. А виновата во всем я.

— К несчастью, я был обречен потерять чью-нибудь благосклонность — или вашу, или ее. Вашу я предпочитаю сберечь.

— Я поняла, — совсем тихо сказала Изабелла, но он расслышал и слегка покраснел.

— И что же вы поняли?

— Мы уже стали друзьями.

В замешательстве оба отвернулись друг от друга. Однако минуту спустя Изабелла вновь прошептала:

— На всякий случай скажите ваш адрес в Уэртинге.

— «Метрополь».

Она поблагодарила и теперь уже решительно повернулась к Роджеру.

— Изабелле, оказывается, есть о чем поболтать с Джаджем, — заметил Маршел своей невестке.

— Не беспокойтесь, дорогой. Ей нужен только его дом.

— Думаете, оттого она и старается произвести на него впечатление?

— Разве в своих делах вы никогда не пользуетесь дипломатией? Каждый выбирает оружие, которым владеет. И вы тоже сторона заинтересованная, Маршел. Ведь в недалеком будущем вы захотите забрать Беллу к себе. А посему следует побыстрее подыскать для миссис Мур дом.

Скоро все встали из-за стола. Джадж сразу простился и ушел.

В понедельник в полдень «даймлер» Джаджа остановился у парадной двери Ранхилл Корта. Роджер выпрыгнул из машины, помог выбраться дамам, после чего вышел и Джадж. Хотя уже наступил октябрь, на безоблачном небе сияло солнце и было настолько тепло, что Изабелла и Бланш оделись по-летнему, набросив только легкие плащи для поездки в автомобиле. Все поздравили друг друга с удачно выбранным днем.

— Куда мы отправимся? — поинтересовалась Бланш.

Джадж доставал из машины припасы. Поставив обе корзины на землю, он повернулся к Бланш.

— Мы устроим пикник в прелестном месте, поверьте, миссис Стоукс. Мистер Стоукс, вы помоложе, вам и нести корзину побольше.

— Премного благодарен! Это далеко?

— Не беспокойся, — сказала его жена, — мы поможем. Большую корзину мы понесем с тобой вдвоем, мистер Джадж возьмет маленькую, а Изабелла захватит коврик.

— Не желаете ли снять плащи? — предложил Джадж. — Позвольте полюбоваться вашими нарядами, совершенно очаровательными, насколько я мог подглядеть. Трава вполне сухая.

— Джадж, вы не забыли вино? — забеспокоился Роджер. — Я не привык работать бесплатно. Дамские платьица мне безразличны, тем более что жена на сей раз не особенно заботилась о своем туалете. Не сделаю ни шага, пока не узнаю, что в корзинах.

— У нас пикник, а не оргия, — упрекнула Бланш.

— Я сам видел, как укладывали вино… — Джадж приподнял маленькую корзину, — очень хорошее.

— Ты несносный сибарит, Роджер, — вмешалась Изабелла. — Почему сильные и здоровые мужчины всегда так потворствуют своим слабостям?

Сняв плащ, она небрежно бросила его в автомобиль. Бланш последовала ее примеру.

— Ничего себе, декларация. Вы, женщины, всю жизнь тешите себя платьицами, туфельками и шляпками да еще упрекаете нас в потакании нашим маленьким слабостям.

— По-моему, хорошо одетые женщины доставляют удовольствие окружающим, — возразил Джадж, — и потому забота о платьях, туфельках и шляпках не только вполне оправдана, но и является их прямой общественной обязанностью. Едва ли то же самое можно сказать о мужских слабостях.

— Продолжайте в том же духе, и дамы вознесут вас на невиданную высоту, — усмехнулся Роджер. — Посмотрите, они прямо-таки упиваются вашими аргументами.

— Мистер Джадж — рыцарь, — отчеканила Изабелла, — а ты, Роджер, всего-навсего шут.

— Рыцарь, по-твоему, лучше, красавица моя?

— Да уж так мне, глупенькой, кажется.

— Это очень опасное призвание. Ваш рыцарь — льстец. А льстеца рано или поздно начинают считать своей собственностью. Предпочту остаться шутом.

Джадж указал направление, и они пошли вдоль дома по засыпанной гравием площадке. Бланш и Роджер с большой корзиной держались впереди, Изабелла и Джадж, который нес маленькую корзину, шли за ними, понемногу отставая.

Задумчиво помолчав, Изабелла сказала:

— Утверждение Роджера, во-первых, обидно, а во-вторых, совершенно неверно. Как будто мы, женщины, не в состоянии отличать явную корыстную лесть от беспристрастного суждения о женских достоинствах вообще. Для нас важны не слова, а сам человек, его характер.