Блез Сандрар: Золото

(К слову, дядя Иоганна Августа Сутера, Фридрих Сутер, контрабандой переправлял памфлеты и брошюры революционного содержания, привозя огромные связки книг из Швейцарии в Эльзас и распродавая их в землях между Альткирхом и Страсбургом, что помогло ему под видом «известного всем книготорговца» пережить дни Террора 1793–1794 годов, неизвестные подробности которого он рассказал в своих воспоминаниях. Еще и сегодня один из потомков великого бумажного фабриканта, Готлиб Сутер, держит в Базеле переплетную мастерскую на той старинной и безмятежной площади, где школьницы-малышки бегают взапуски вокруг памятника местному селянину-стихотворцу:

Ларек у него совсем махонький. Готлиб, мозги у которого слегка набекрень, увлекается сектами, посещает религиозные собрания и ходит в тюрьмы проповедовать узникам слово Божие. Веру он меняет чаще, чем рубашку, и колотит своих ребятишек смертным боем. Еще чаще он заглядывает в кабак, где все свои тайны поверяет рюмке. Со времен Генерала все Сутеры таковы.)

Не дойдя одного лье до Безансона, Иоганн Август Сутер наконец окунает израненные ноги в ручей. Он усаживается среди лютиков, в тридцати метрах от большой дороги.

Из редкой мальвовой рощицы на большую дорогу высыпает дюжина молодых немцев. Это веселые ребята, они хотят пешим ходом пройти по Франции. Один ювелир, другой продает чеканки по металлу, третий ученик мясника, есть и лакей. Все рассказывают о себе, окружив Иоганна. Это компания добрых собутыльников, всегда готовых приударить за любой юбчонкой и осушить стаканчик, даже если не хочется. Они в одних рубашках, а связанные в узелок пожитки висят у каждого на посохе. Иоганн присоединяется к ним, выдавая себя за типографского рабочего.

Именно с этой компанией Сутер приходит в Бургундию. Ночью в Отюне, когда его приятелей, вусмерть упившихся, сморит сон, он обокрадет двоих или троих, а одного разденет донага.

На следующий день Сутер минует заставу на парижской дороге.

В Париже он снова без гроша. У него нет выбора. Он отправляется прямо к оптовому продавцу бумаги в квартале Маре, одному из лучших поставщиков его отца, и предъявляет ему подложное письмо с просьбой о кредите. Спустя полчаса после того, как сумма у него в кармане, он уже во дворе Северного транспортного управления. Он направляется в Бове и оттуда, через Амьен, — в Аббевиль. Хозяин рыболовной барки охотно соглашается доставить его в Гавр. А еще через три дня все население Гавра высыпает на набережную, чтобы послушать грохот пушек и звон колоколов: «Эсперанца», лопастной пароход с прямыми парусами, гордо выходит из порта и огибает мол. Это первое плавание в Нью-Йорк.

На борту — Иоганн Август Сутер, банкрот, беглец, беспутный скиталец, бродяга, мошенник, вор.

Гордо подняв голову, он откупоривает бутылку вина.

Здесь он исчезнет в туманах Ла-Манша, покуда время не потечет вспять, покуда море не высохнет. В его краях больше не говорили о нем, и его жена четырнадцать лет не имела от него никаких вестей. И вдруг его имя с удивлением принялись повторять во всем мире.

Так начинается необыкновенная история генерала Иоганна Августа Сутера.

Воскресенье.

Порт.

Порт Нью-Йорк. 1834.

Здесь пришвартовываются люди из Старого Света, потерпевшие в жизни кораблекрушение. Неудачники, несчастливцы, бунтари. Люди свободные, несмирившиеся. Те, кто испытал на себе превратности судьбы; поставившие на карту все; влекомые страстью к романтическим приключениям. Первые немецкие социалисты, первые русские мистики. Мыслителей такого сорта травит европейская полиция, реакционеры изгоняют их. Мелкие ремесленники, первые жертвы формирующейся крупной промышленности. Французские фурьеристы, карбонарии, последние ученики неизвестного философа Сен-Мартена [3] Сен-Мартен, Луи Клод де (1743–1803) — французский религиозный философ, основатель мартинизма — одной из мистических доктрин христианства. и шотландцы. Благородные люди с душой сумасбродов. Бандиты из Калабрии, патриоты Эллады. Крестьяне из Ирландии и Скандинавии. Одиночки и целые народы, бежавшие от наполеоновских войн, принесенные в жертву на дипломатических конгрессах. Карлисты, поляки, венгерские повстанцы. Романтики всех революций 1830 года и последние либералы, покинувшие родную землю, чтобы добраться до великой Республики, рабочие, солдаты, торговцы, банкиры из всех стран, даже южноамериканцы, приспешники Боливара. Со времен Французской революции, с Декларации независимости (за 27 лет до избрания Линкольна президентом) Нью-Йорк не видел на своих причалах таких густых и все прибывающих, расплывающихся толп. Эмигранты прибывают день и ночь, и на каждом корабле, доставившем человеческий груз, непременно есть хотя бы один представитель неистребимого племени авантюристов.