Жюль Ромэн - Приятели

С этими словами Верцингеторикс, пошарив у себя в торбе, достал оттуда что-то и с силой швырнул в круглое лицо Крамуйа.

— А вы там! Чего вы на меня уставились? Что я без сюртука и печной трубы? Пентюхи вы этакие! Вот я вам сейчас отдеру зад от стула!

Он достал из торбы еще печеных картофелин и обеими руками принялся бомбардировать именитых граждан. Всеобщее изумление перешло в испуг, испуг — в панику. У каждого была одна только мысль: предохранить свою бренную особу от этого сверхъестественного события.

Крамуйа скатился с трибуны: именитые граждане бежали, опрокидывая стулья; ученики школ с пронзительными криками бросились на стену стоячих приглашенных, а та обрушилась во мгновение ока. Цепь солдат была разорвана и рассеялась. Военный оркестр удалился гимнастическим шагом.

Площадь святой Урсулы разлетелась во все стороны, далеко раскидывая куски толпы. Иссуар был обращен в прах, уничтожен собственным своим взрывом.

У Верцингеторикса оставалась еще картофелина в мешке, но на выстрел кругом не было видно ни одного живого существа.

Он ее съел.

— Бенэн!

— Я!

— Да пройди же вперед! Ведь это же смешно. Мы понятия не имеем куда идти и мы же открываем шествие.

— Да идите прямо по тропинке!

— Извини, пожалуйста. Здесь дорога, по-видимому, разветвляется. Я ничего не имею против того, чтобы мы заблудились, но не желаю быть за это ответственным.

— Дело в том, что я начал с Брудье поразительный разговор, и его невозможно прервать.

— А почему не может Брудье пройти вперед вместе с тобой? Эй! Стой!

Вереница остановилась. Передние зашли в кусты, чтобы дать дорогу. Лесюер опустил мешок наземь.

— На вид пустяки, а какая тяжесть!

— И ты еще смеешь жаловаться?

— Само собой! Я несу все тарелки!

— Все тарелки! Ты говоришь об этом, как если бы это был сервиз из ста сорока четырех предметов! У меня так три бутылки Сент-Эмилиона, сало, соль, перец, горчица и коньяк.

— А у меня оба Барзака, семь стаканов и все ножи и вилки!

— А у меня три Сен-Перэ, carte-blanche, со штопором и сардины!

— А у меня три бутылки столового, не считая колбасы, сосисок, сыра и зубочистки.

— А я несу хлеб и мясо!

Мартэн, несший остальное, ничего не сказал.

Вереница двинулась дальше.

То была очень узкая тропинка, которая вилась в лесу, как пробор в волосах у Бенэна. Она поросла жесткой и высокой травой и была наполовину заглушена колючими кустами и папоротником. Попадались корни, пни и торчащие камни. Местами все кругом становилось мягким и издавало чмокающий звук. Шаги увязали в чем-то губчатом. Минуту спустя чувствовалась вода в сапогах, а деревцо тибрило у вас шляпу.

По обе стороны хмурый лес и сразу тень. Непомерные ели, разросшиеся, ветвистые от основания до вершины, давили друг друга, вдавались друг в друга. Двигаться здесь можно было только ползком. Хотя до заката было еще далеко, там была темная ночь. Вероятно, там были и звуки, звериный бег, птичье пенье; но они не проникали сквозь эту толщу; и слышалось только легкое журчание воды то справа, то слева.

Приятели, кто с мешком на плече, кто с подвешенной торбой, продвигались гуськом. Они были довольны очень многим, тем, что у них над головой полоса ясного неба, тем, что они так далеко зашли в такой темный лес, и тем, что они идут туда, куда идут.

Они были довольны тем, что они, семеро добрых приятелей, идут гуськом, что они несут, кто на спине, кто сбоку, питье и пищу, что они то спотыкаются о корень, то попадают ногой в яму с водой, крича: «Ах, черт!»

Они были довольны тем, что они, семеро добрых приятелей, совсем одни, что в вечерний час они затеряны в безмерности нечеловеческой, за много тысяч шагов от ближайшего человека.

Они были довольны тем, что вместе поорудовали и вместе собрались в одном и том же уголке земли, чтобы об этом вспомнить.

— Эй, Бенэн!

— Что?

— Скажи, а ты нам не наврал про этот лесной домик?

— Наврал? У меня в кармане ключ.

— Да… а это не просто какая-нибудь сторожка?.. или шалаш из веток?

— Нет, старик, настоящий дом, лучшее, что может быть в этом роде… Я его знаю… я его видел только снаружи… он одноэтажный… но поместительный… три или четыре окна по фасаду… говорят, отличная обстановка… большой камин, с запасом дров… стол, скамьи, стулья… и полный набор кухонной посуды. Чего вам больше? Имеется даже кровать, для тех, кого потянет на боковую.

Вопрошавший заявил, что он удовлетворен, и все принялись воображать себе этот лесной домик.