Любен Каравелов - Болгары старого времени

— Садись, Брычков, отогревайся. Вот дьявольский холод! Петр, принеси скорей обед! — крикнул Владыков сторожу, снимая дорогую суконную шубу и каракулевую шапку.

Прошло две недели. Брычков жил у Владыкова, который приодел и подкормил его. Немало перестрадав сам, Владыков отлично знал, что значит бедствовать на чужбине, и потому всегда относился участливо к невзгодам других. Он с грустью смотрел на Брычкова, брошенного судьбой на путь страданий, нужды, борьбы с предрассудками и холодным равнодушием окружающих, путь, на котором часто гибнут даже сильные натуры, не найдя в себе мужества устоять.

Однажды, когда, Брычков остался один, кто-то подошел к двери, не постучавшись, сильно толкнул ее и ворвался в комнату.

Это был Македонский.

— Здорово, брат! — заорал он, бросаясь целовать Брычкова. — Два дня ищу тебя под каждым камнем, а ты сидишь здесь в тепле, как кот, и о других не думаешь… Привет тебе от Хаджии.

— Как, его уже выпустили? — взволнованно и радостно спросил Брычков.

— Выпустили, то есть, вернее, его выпустил я еще позавчера, и теперь он живет в хибарке и с удовольствием читает твои поэмы… Черт бы его взял, — продолжал Македонский, разглядывая комнату, — этот разбойник Владыков живет, как барин… А мы, словно неоперившиеся птенцы, дрожим на морозе… Ну, все равно… хорошо, что он приютил тебя… Твоя натура не переносит ни румынской стужи, ни румынского голода… Как же тебе живется? А? Дай-ка я посмотрю, что тут есть, у этого чревоугодника Владыкова. Не найдется ли колбаски с перцем?

При этом Македонский подошел к стенному шкафу и бесцеремонно открыл его. Вытащив длинную колбасу, он жадно на нее набросился и, отрезая ножом большие куски, стал отправлять их себе в рот.

— Нюх у тебя, как у настоящего хищника, — сказал, усмехаясь, Брычков, — смотри не уничтожь ее всю… А то чутье потеряешь.

Приглаживая время от времени усы, Македонский с ожесточением ел.

Затем он снова запустил руку в шкаф, достал бутылку вина и выпил ее одним духом.

— Ты ешь и пьешь, как Кралевич Марко на свадьбе… Помнишь? Придется тебе отвечать перед Владыковым. Где же ты пропадал до сих пор?

Македонский доел последний кусок злополучной колбасы, вытер платком усы и губы и, засунув нож за пояс, сказал:

— Откуда я пришел, ты спрашиваешь? Пришел из-под Богдана… А почему, спросишь, — потому что меня уволили с работы среди зимы проклятые мамалыжники {60} 60 Мамалыжники — от мамалыга — каша из кукурузной муки, в прежнее время основная пища населения Румынии. .

— Тебя уволили?

— Если угодно точнее: выгнали, как проходимца.

— Ты опять совершил какое-нибудь «геройство», Македонский? А тебе известно, что у нас, может быть, скоро начнутся славные дела? В Болгарии уже к этому готовятся. Следует и нам подумать, что делать здесь… Понимаешь?

— Ура! — закричал Македонский.

— Мы должны организовать отряд сами, своими силами… Богачи противятся, но мы справимся и без них… Понял? Этот отряд пойдет в Сербию…

— Браво, Брычков! Я говорил, что из тебя выйдет славный хэш! Браво! Конечно, в Болгарию мы пройдем через Сербию. Эти турецкие псы не дают даже пичужке перелететь через «тихий белый Дунай», как ты назвал его в своих стихах… Эх, это стоит того, чтобы распить еще бутылочку…

Он завладел еще одной бутылкой, поднял ее и воскликнул:

— Да здравствует свобода!

И выпил все до капли. Брычков громко расхохотался.

— Да ты с твоим дьявольским аппетитом и жаждой уничтожишь всю провизию отряда. Воздержись, Македонский! Помни, что твой соотечественник Александр Македонский умер от невоздержанности.

— Ну что ж, вот и я умру, как великий человек. Ты, брат, не знаешь, что значит поститься, подобно святому Ивану Кукузеле, пять дней подряд… Смею тебя заверить, что если б я умер в эти дни, я попал бы в рай.

Дверь тихонько отворилась, и вошел Владыков.

— О-го-го, Македонский! Добро пожаловать! Где ты пропадаешь? Настоящий вечный жид! {61} 61 Вечный жид — имеется в виду еврей Агасфер, осужденный, согласно христианской легенде, на вечные скитания за оскорбление, нанесенное шедшему на казнь Иисусу Христу. — И Владыков горячо пожал ему руку. Но Македонский этим не удовольствовался и трижды поцеловал его в губы.

— Да ты где-то нализался? Ну, как твои дела? Что нового?

— Привет тебе от всех молдаван. Послушай, Владыков! Я готов! Брычков мне рассказал о новом плане, и я с ним согласен… Через Сербию лучше…