Уильям Тревор - За чертой

Снова наступило молчание, и взгляд мистера Джеффса медленно заскользил по комнате, пока не остановился на лице миссис Хэммонд. Лицо качалось тихонько, из стороны в сторону.

- Я ничего этого не знала, - сказала миссис Хэммонд и, перестав качаться, застыла как изваяние.

Мистер Джеффс встал и в полной тишине направился к дверям. Потом повернулся и пошел назад, чтобы забрать чек. Миссис Хэммонд его не замечала, и он, рассудив, что ему лучше помолчать, не прощаясь вышел из дома и завел "остин".

Отъезжая, он представил себе последнюю сцену несколько иначе: миссис Хэммонд понурила голову, а он ей объясняет, что ее ложь простительна. Да, ему бы хоть чуточку утешить ее, сказать какие-нибудь слова или понимающе пожать плечами. А что сделал он? Бестактно и грубо нанес тяжелый удар. Теперь она будет сидеть в той же позе, в какой он ее оставил: не двигаясь, с побелевшим лицом, сгорбившись от горя, будет сидеть и сидеть, пока в комнату не влетит муж. Тогда она взглянет на его беззаботное лицо и скажет: "Приходил этот торговец мебелью. Он сидел вон на том стуле и рассказывал, что миссис Югол вьет для тебя любовное гнездышко".

С печалью в сердце мистер Джеффс крутил баранку, но постепенно образы миссис Хэммонд, ее мужа и неотразимой миссис Югол стали тускнеть в его мозгу. "Я сам себе готовлю, - сказал он громко. - Я хороший торговец и ни к кому не пристаю". Нет, не обязан он никого утешать! Не его это дело, и с чего это он взял, что между ним и миссис Хэммонд могут возникнуть теплые чувства? "Я сам себе готовлю. Ни к кому никогда не пристаю", - снова сказал мистер Джеффс и поехал молча, уже ни о чем не думая. Холодок печали в сердце растаял. Что касается его промаха - что же, сделал и сделал, теперь не исправишь. На город опускались сумерки. Мистер Джеффс наконец приехал домой, где никогда не горел камин, где всюду громоздилась мрачная мебель, где никто не плакал и не врал.

В одном отдаленном пригороде Лондона в свое время жила немолодая дама по имени мисс Ифосс. Мисс Ифосс была расторопная женщина и, пока хватит сил, такой намерена была оставаться. Она регулярно ходила в кино и театр, много читала и любила общество мужчин и женщин моложе ее лет на сорок. Раз в год мисс Ифосс непременно посещала Афины и всякий раз по этому случаю недоумевала, отчего раньше не осталась в Греции навсегда; теперь, думала она, менять жизнь поздновато, тем более что она любила Лондон.

Жизнь ничем не обделила мисс Ифосс. Она любила и была любима. Однажды она даже родила ребенка. Год-другой она привыкала к семейной лямке, хотя официально узаконить брак почему-то не дошли руки. Тяжело заболев воспалением легких, ребенок мисс Ифосс умер; вскоре после этого отец ребенка вечером собрал чемодан. Он вполне сердечно попрощался с мисс Ифосс, и больше она его не видела.

Оглядываясь назад, мисс Ифосс заключала, что полной мерой вкусила от жизни радостей и печалей. Она вполне обдуманно предпочла суматошную бестолковость будней. Ей было вполне хорошо. И она даже не сразу осознала, что в ее жизнь вошли Датты.

Сам мистер Датт ей и позвонил. Он сказал:

- Мисс Ифосс, я к вам за помощью. Говорят, вы иногда сидите с малышами, а мы обыскались приходящей няни, на которую можно положиться. Не хотите попробовать, мисс Ифосс?

- Кто вы? - сказала мисс Ифосс. - Я совсем вас не знаю. Прежде всего: как ваша фамилия?

- Датт, - сказал мистер Датт. - Мы живем в двухстах ярдах от вас. Это не расстояние.

- Погодите...

- Зайдите к нам, мисс Ифосс. Зайдите, пропустим рюмочку. Если мы вам приглянемся, то, может, до чего-нибудь и договоримся. А нет так нет, мы не обидимся.

- Вы очень любезны, мистер Датт. Продиктуйте ваш адрес и скажите когда, и я безусловно зайду. Я с огромным удовольствием зайду к вам, правда.

- И прекрасно.

И мистер Датт продиктовал, а мисс Ифосс записала. Супруги Датт могли быть близнецами. Оба махонькие, сухонькие, с песьими личиками.

- Мы намучились, разыскивая приличную няню, - сказала миссис Датт. - На нынешних девиц, мисс Ифосс, едва ли можно надеяться.

- Мы нервная пара, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт и с тихим смешком передал ей бокал хереса. - Нервная пара - в этом весь секрет.

- Этот секрет зовут Микки, - пояснила его жена. - Понятно, мы тревожимся, хотя стараемся не баловать его. Мисс Ифосс кивнула:

 С единственным ребенком бывает трудно.

Датты согласились, немигающими глазами словно вглядываясь в самую глубь ее души.