Конрад Эйкен: День-день!

Через пять минут мисс Лейвери опять хлопнула дверью и ушла. Мисс Рукер улыбнулась.

III.

Миссис Олдкирк, томная и милая в розовом крепдешиновом халате, откинулась в плетёном кресле, положила голову на подушечку и закрыла глаза. Её шлёпанцы с серебряной вышивкой и помпончиками скрестились на скамейке под ногами. Журнал выпал у неё из рук.

— Божественно! — бормотала она. — Нет ничего лучше массажа головы… Как вы хорошо это делаете, мисс Рукер. У вас есть чувство прикосновения… Не так сильно сверху, а сейчас чуть–чуть сильнее по бокам и ниже к шее.

Мисс Рукер стояла у плетёного кресла и смотрела поверх головы своей пациентки в туалетное зеркало. Массаж. Массаж. Так нестерпимо жарко. Бриз утих. Тянуло ко сну. Трень–трень–трень–трень–трень пели сверчки в горячей траве под полуденным солнцем. Томно замерла длинная пронзительная трель цикады — видно, на дереве, подумала она, и вспомнила, как видела однажды саранчу, на которую набросилась громадная полосатая пчела — а, может, оса? Обе упали на землю в сухую траву, и тяжелая пчела наверху, злобно изогнув хвост, ужалила серое задранное брюшко в складочках, а бедняжка всё время пищала и вертелась. Тогда пчела — или оса — жужжа, улетела прочь, а серая саранча, цвета золы, повертелась на спинке и затихла…

Ниже по гладкой мягкой шее. Нажатия круговыми движениями над и за ушами. Что случилось с миссис Олдкирк? Слишком молода для перемены жизни — нет, что‑то другое. Что‑то таинственное. Она очень мила по–своему: мягкая ленивая госпожа со своим странным, удивительно богатым и ко всему безразличным внутренним миром. Какой‑то винтик ослаб — это плохо. А, может, это потому, что она…

Миссис Олдкирк зевнула.

— Я так люблю, когда кто‑то возится с моей головой: верх блаженства. Когда я иду в парикмахерскую, мне бы хотелось сидеть там целый день. Я бы заплатила им, чтобы они делали причёску часами. Особенно, если мастер — мужчина! Такое трепетное ощущение, когда причёску вам делает мужчина. Вы не замечали? Будто током покалывает по всему телу.

Мисс Рукер смущённо засмеялась. Поразительное замечание!

— Да, — ответила она как бы неуверенно. — Мне кажется, я вас понимаю.

— Ну, конечно, понимаете. Иначе, зачем природа наградила вас этими чёрными глазами соблазнительницы, мисс Рукер! Ха–ха–ха!

— Думаю, ничто человеческое мне не чуждо, — ответила мисс Рукер со сдавленным смешком.

Разве у нее, в самом деле «глаза соблазнительницы»? Она хотела внимательно рассмотреть их в зеркале, но боялась, что миссис Олдкирк заметит. Трень–трень–трень–трень — пели сверчки. Что они делают и где они сейчас? Может, мисс Лейвери пошла вздремнуть? Или они уехали на машине?.. Руки стали уставать.

— Скажите мне, мисс Рукер, как женщина женщине, что вы думаете о мужчинах? — миссис Олдкирк открыла серые глаза и лениво улыбнулась.

— Ну, они мне нравятся, если вы об этом.

— Ещё как, наверно! Вы очень молоды. Сколько вам лет, скажите, если не секрет?

— Двадцать четыре.

— Ну, конечно. Вы так молоды. Так удачливы… Но подождите лет четырнадцать. Вот тогда посмотрим, что вы будете думать о мужчинах.

— Разве тогда они станут казаться другими?

— Они не станут казаться, девочка моя, а просто станут. Это сейчас, пока вы так молоды, они кажутся. Вы поймёте их потом, вы их раскусите. И тогда, — о, Господи, — вы захотите уничтожить их всех. Такую мерзость!

Мисс Рукер почувствовала, что краснеет.

— Что вы, я уверена, они совсем не так уж плохи!

— Ах вы, защитница дьявола! И не пытайтесь, мисс Рукер, их защищать… Все они — мразь… Нет, конечно, я не утверждаю, что не встречаются иногда милые старички–священники… Но если вспомните песенку: «И дьячишка, и прелат покружиться в танго рад»… От этого не уйти. Нет такого мужчины, которому я доверилась бы на хоть на полцента… Но, конечно, я обожаю, чтобы причёску мне делал мастер–мужчина! Ха–ха–ха!

… Миссис Олдкирк издала какой‑то странный, слабенький и горький смешок. Она взглянула на себя в зеркало, раскрыв губы: так, чуть презрительный контроль со стороны. Потом, расслабившись, она добавила:

— Послушайтесь моего совета. Никогда не выходите замуж: это западня и разочарование.

— Ну, почему же, мне бы очень хотелось выйти замуж!

— Вы выйдете, обязательно, выйдете!.. Могу только пожелать, чтобы вам повезло больше, чем мне…

Мисс Рукер замолчала, смущённая.

— Скажите, Берт, мой муж, с вами не заигрывал? Не бойтесь сказать правду — вы ведь знаете, что это не имеет никакого значения!